ОБЗОР СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ N 1(2014) ПО АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ

I. Оспаривание нормативных правовых актов 1. Субъект Российской Федерации вправе установить повышенный размер арендной платы за земельные участки, находящиеся в его собственности, и земельные участки, государственная собственность на которые не разграничена, предоставляемые для строительства нежилых помещений, если объекты недвижимости на данном земельном участке не введены в эксплуатацию по истечении трех лет с даты заключения договора аренды земельного участка. О. и Ж. обратились в Волгоградский областной суд с заявлением о признании недействующим подп. 2.1.5 Порядка расчета арендной платы за земельные участки, государственная собственность на которые не разграничена, и земельные участки, находящиеся в собственности Волгоградской области, утвержденного постановлением администрации Волгоградской области от 22 августа 2011 г. N 469-п (далее - Порядок). Согласно оспариваемому подпункту размер арендной платы за земельные участки, предоставленные для строительства, за исключением земельных участков, указанных в абз. 1 подп. 2.1.4, увеличивается в два раза в случае, если объекты недвижимости на данном земельном участке не введены в эксплуатацию по истечении трех лет с даты заключения договора аренды земельного участка. В абз. 1 подп. 2.1.4 Порядка говорится об арендной плате за земельные участки, предоставленные в соответствии с п. 15 ст. 3 Федерального закона от 25 октября 2001 г. N 137-ФЗ "О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации" для жилищного строительства, комплексного освоения в целях жилищного строительства. Заявители считали, что оспариваемая норма противоречит пп. 1 и 3 ст. 65 Земельного кодекса РФ и п. 7 Правил определения размера арендной платы, а также порядка, условий и сроков внесения арендной платы за земли, находящиеся в собственности Российской Федерации, утвержденных постановлением Правительства РФ от 16 июля 2009 г. N 582 (далее - Правила), и нарушает их права и законные интересы. Они являются арендаторами земельного участка под незавершенным строительством зданием птичника, находящимся в их общей долевой собственности в г. Волжском Волгоградской области, срок действия договора аренды установлен с 16 января 2006 г. по 16 января 2055 г. В связи с введением рассматриваемого регулирования в 4,5 раза увеличен размер арендной платы за данный земельный участок. Отказывая в удовлетворении заявления, Волгоградский областной суд исходил из вывода о том, что подп. 2.1.5 Порядка не противоречит федеральному законодательству, имеющему большую юридическую силу. Оспариваемая норма и акты большей юридической силы, на которые ссылались О. и Ж., имеют различные правовые основания для их издания и различные предметы правового регулирования. Подпункт 2.1.5 Порядка принят в соответствии с п. 10 ст. 3 Федерального закона от 25 октября 2001 г. N 137-ФЗ и касается объектов незавершенного строительства из категории нежилых помещений, а п. 7 Правил - в соответствии с п. 3 ст. 65 ЗК РФ и относится к объектам жилищного строительства. Верховный Суд РФ, рассматривая дело по апелляционной жалобе О. и Ж., признал, что вывод суда первой инстанции, изложенный в решении, основан на анализе действующего законодательства и оснований для признания его неправильным не имеется. Согласно п. 1 ст. 65 ЗК РФ использование земли в Российской Федерации является платным. Формами платы за использование земли являются земельный налог (до введения в действие налога на недвижимость) и арендная плата. На основании п. 3 этой же статьи Кодекса за земли, переданные в аренду, взимается арендная плата. Порядок определения размера арендной платы, порядок, условия и сроки внесения арендной платы за земли, находящиеся в собственности субъектов Российской Федерации, устанавливаются органами государственной власти субъектов Российской Федерации. Размер арендной платы является существенным условием договора аренды земельного участка. В случае если по истечении трех лет с даты предоставления в аренду земельного участка, находящегося в государственной собственности, для жилищного строительства, за исключением случаев предоставления земельных участков для индивидуального жилищного строительства, не введен в эксплуатацию построенный на таком земельном участке объект недвижимости, арендная плата за такой земельный участок устанавливается в размере не менее двукратной налоговой ставки земельного налога на соответствующий земельный участок, если иное не установлено земельным законодательством. Аналогичное правовое предписание отражено в п. 7 Правил. В соответствии с п. 10 ст. 3 Федерального закона "О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации" порядок определения размера арендной платы за использование земельных участков, государственная собственность на которые не разграничена, устанавливается органами государственной власти субъектов Российской Федерации, если иное не предусмотрено Федеральным законом "О Государственной компании "Российские автомобильные дороги" и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации". Подпунктом "д" п. 2 ст. 21 Федерального закона от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" высшим исполнительным органам государственной власти субъектов Российской Федерации предоставлено право управлять и распоряжаться собственностью субъекта Российской Федерации. Введение оспариваемой нормы, не касающейся арендной платы для объектов незавершенного жилищного строительства, составляет предмет полномочий высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации и не противоречит актам большей юридической силы. Определение N 16-АПГ14-5 2. Многоквартирным признается дом, состоящий из двух и более квартир, а также принадлежащего собственникам этих квартир на праве общей долевой собственности общего имущества, в состав которого входят помещения в данном доме, не являющиеся частями квартир и предназначенные для обслуживания более одного помещения в данном доме. В ст. 3 Закона Архангельской области от 2 июля 2013 г. N 701-41-ОЗ "Об организации проведения капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах, расположенных на территории Архангельской области" (далее - Закон области) приведены основные понятия, используемые в данном Законе. Согласно подп. 3 п. 1 ст. 3 Закона области многоквартирный дом - совокупность двух и более квартир, имеющих самостоятельные выходы в помещения общего пользования в таком доме. Заместитель прокурора Архангельской области обратился в суд с заявлением о признании недействующим подп. 3 п. 1 ст. 3 Закона области, ссылаясь на его противоречие действующему законодательству, поскольку при его применении исключается возможность проведения капитального ремонта многоквартирных жилых домов, жилые помещения в которых имеют самостоятельные выходы на земельные участки, прилегающие к таким домам. Федеральным законодательством к многоквартирным жилым домам отнесены не только дома, состоящие из двух и более квартир, имеющих самостоятельные выходы в помещения общего пользования, но и дома, жилые помещения в которых имеют самостоятельные выходы на земельные участки, прилегающие к таким домам. Решением Архангельского областного суда от 27 января 2014 г. заявление заместителя прокурора Архангельской области удовлетворено, подп. 3 п. 1 ст. 3 Закона области (в редакции, действовавшей на момент рассмотрения дела) признан недействующим со дня вступления решения суда в законную силу. Проверив материалы дела по апелляционным жалобам Архангельского областного Собрания депутатов и губернатора Архангельской области, Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда РФ пришла к следующему. Согласно п. "к" ч. 1 ст. 72 Конституции Российской Федерации жилищное законодательство находится в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. В силу чч. 2 и 5 ст. 76 Конституции Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации издаются федеральные законы и принимаемые в соответствии с ними законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации. Законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации не могут противоречить федеральным законам. В случае противоречия между федеральным законом и иным актом, изданным в Российской Федерации, действует федеральный закон. В п. 6-1 ст. 2 ЖК РФ установлено, что органы государственной власти и органы местного самоуправления в пределах своих полномочий обеспечивают условия для осуществления гражданами права на жилище, в том числе организуют обеспечение своевременного проведения капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах за счет взносов собственников помещений в таких домах на капитальный ремонт общего имущества в многоквартирных домах, бюджетных средств и иных не запрещенных законом источников финансирования. Пунктом 8-3 ст. 13 указанного Кодекса к полномочиям органов государственной власти субъекта Российской Федерации в области жилищных отношений отнесено определение порядка установления необходимости проведения капитального ремонта общего имущества в многоквартирном доме. Разделом IХ ЖК РФ урегулированы вопросы организации проведения капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах. Так, ст. 167 ЖК РФ определено, что органы государственной власти субъекта Российской Федерации принимают нормативные правовые акты, которые направлены на обеспечение своевременного проведения капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах, расположенных на территории субъекта Российской Федерации. Согласно ч. 1 ст. 15 и ч. 1 ст. 16 Кодекса объектами жилищных прав являются жилые помещения, к которым относятся жилой дом, часть жилого дома, квартира, часть квартиры, комната. Часть 2 ст. 16 Кодекса признает жилым домом индивидуально-определенное здание, которое состоит из комнат, а также помещений вспомогательного использования, предназначенных для удовлетворения гражданами бытовых и иных нужд, связанных с их проживанием в таком здании. В соответствии с ч. 3 ст. 16 Кодекса квартирой признается структурно обособленное помещение в многоквартирном доме, обеспечивающее возможность прямого доступа к помещениям общего пользования в таком доме и состоящее из одной или нескольких комнат, а также помещений вспомогательного использования, предназначенных для удовлетворения гражданами бытовых и иных нужд, связанных с их проживанием в таком обособленном помещении. В силу ст. 289 ГК РФ собственнику квартиры в многоквартирном доме наряду с принадлежащим ему помещением, занимаемым под квартиру, принадлежит также доля в праве собственности на общее имущество дома. Состав общего имущества собственников квартир в многоквартирном доме, а также их права и обязанности в отношении данного имущества определены в ст. 290 ГК РФ, ст.ст. 36-40 ЖК РФ. Суд первой инстанции, удовлетворяя заявленные требования, пришел к правильному выводу о том, что оспариваемый подп. 3 п. 1 ст. 3 Закона области противоречит нормам федерального законодательства. Из приведенных законоположений следует, что под многоквартирным домом понимается дом, который имеет не менее двух квартир, отвечающих требованиям ч. 3 ст. 16 ЖК РФ, а также принадлежащее собственникам этих квартир на праве общей долевой собственности общее имущество, в состав которого согласно ч. 1 ст. 36 названного Кодекса входят помещения в данном доме, не являющиеся частями квартир и предназначенные для обслуживания более одного помещения в данном доме, в том числе межквартирные лестничные площадки, лестницы, лифты, лифтовые и иные шахты, коридоры, технические этажи, чердаки, подвалы, в которых имеются инженерные коммуникации, иное обслуживающее более одного помещения в данном доме оборудование (технические подвалы); иные помещения в данном доме, не принадлежащие отдельным собственникам и предназначенные для удовлетворения социально-бытовых потребностей собственников помещений в данном доме, включая помещения, предназначенные для организации их досуга, культурного развития, детского творчества, занятий физической культурой и спортом и подобных мероприятий; крыши, ограждающие несущие и ненесущие конструкции данного дома, механическое, электрическое, санитарно-техническое и иное оборудование, находящееся в данном доме за пределами или внутри помещений и обслуживающее более одного помещения; земельный участок, на котором расположен данный дом, с элементами озеленения и благоустройства, иные предназначенные для обслуживания, эксплуатации и благоустройства данного дома и расположенные на указанном земельном участке объекты. Законодатель Архангельской области без учета требований федерального законодательства произвольно ограничил круг многоквартирных домов, в которых разделом IX Жилищного кодекса РФ предусмотрена организация проведения капитального ремонта общего имущества. Федеральным законодательством при определении основных признаков объектов правоотношений в жилищной сфере, в том числе связанных с проведением капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах, не предусмотрен критерий организации выходов из такого дома (в помещение общего пользования либо без такового). Смысл правового регулирования правоотношений по определению объектов капитального ремонта также не связывается в федеральном законодательстве с указанным критерием. Как следует из приведенных норм жилищного и гражданского законодательства, субъекту Российской Федерации не предоставлены правомочия по установлению критериев отнесения жилых домов к категории многоквартирных, более того, произвольных и дискриминационных критериев, не связанных с целями правового регулирования данного конкретного нормативного правового акта, поскольку необходимость проведения капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах не может зависеть от особенностей конструктивной планировки многоквартирного дома, в том числе от способа организации выходов из квартир такого дома. Определение N 1-АПГ14-7 3. Уменьшение размера платы за услуги холодного и горячего водоснабжения и водоотведения в связи с временным отсутствием жильца в жилом помещении, не оборудованном индивидуальным или общим (квартирным) прибором учета воды, не является основанием для перерасчета размера платы за указанные услуги другим жильцам дома, не имеющим индивидуальных или общих (квартирных) приборов учета воды. Пунктом 3.2 постановления Правительства Москвы от 10 февраля 2004 г. N 77-ПП "О мерах по улучшению системы учета водопотребления и совершенствованию расчетов за холодную, горячую воду и тепловую энергию в жилых зданиях и объектах социальной сферы города Москвы" (в ред. от 25 февраля 2014 г.) утверждена Методика распределения между абонентами и потребителями объемов и стоимости холодной и горячей воды и услуг водоотведения на основе показаний приборов учета воды (далее - Методика). Разделом 3 Методики определен порядок расчета объемов холодной и горячей воды и водоотведения, подлежащих оплате потребителями услуг в жилых зданиях при отсутствии квартирных приборов учета холодной и горячей воды. Согласно п. 3.2.2 Методики при временном отсутствии потребителя в жилом помещении осуществляется перерасчет размера платы всем жильцам за услуги холодного и горячего водоснабжения и водоотведения. Далее по тексту данного пункта установлен порядок определения размера дополнительных платежей, подлежащих оплате жильцами каждой квартиры (на примере перерасчета за период временного отсутствия потребителя, равный трем расчетным периодам (кварталам). Пункт 4.2.2.2 Методики гласит, что при временном отсутствии потребителя в жилом помещении, не оборудованном индивидуальным или общим (квартирным) прибором учета, всем жильцам, не имеющим индивидуальных или общих (квартирных) приборов учета, осуществляется перерасчет размера платы за услуги холодного и горячего водоснабжения и водоотведения. Размер дополнительных платежей, подлежащих оплате жильцами каждой квартиры, определяется в соответствии с п. 3.2.2 Методики. С. обратился в Московский городской суд с заявлением о признании недействующими пп. 3.2.2 и 4.2.2.2 Методики, ссылаясь на то, что содержащиеся в них положения противоречат Правилам предоставления коммунальных услуг собственникам и пользователям помещений в многоквартирных домах и жилых домов, утвержденным постановлением Правительства РФ от 6 мая 2011 г. N 354 (далее - Правила), которыми не предусмотрена возможность перерасчета и взимания дополнительных платежей с потребителей коммунальных услуг при временном отсутствии жильцов. Решением Московского городского суда от 6 мая 2014 г. заявление оставлено без удовлетворения. Изучив доводы апелляционной жалобы С., проверив материалы дела, Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда РФ решение отменила как основанное на неправильном применении норм материального права, регулирующего спорное правоотношение. В частности, отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд исходил из того, что органы государственной власти субъекта Российской Федерации, имея полномочия по утверждению тарифов и нормативов на услуги организаций коммунального комплекса, не лишены возможности определить порядок перерасчета платы всем жильцам за услуги холодного и горячего водоснабжения и водоотведения при временном отсутствии потребителя в жилом помещении. Оспариваемые региональные нормы федеральному законодательству не противоречат и не нарушают каких-либо прав и законных интересов заявителя, иного механизма определения платы за холодное и горячее водоснабжение и водоотведение, отличного от порядка, предусмотренного федеральным законодателем, не устанавливают. Освобождение потребителей от оплаты коммунальных услуг в связи с их отсутствием в жилом помещении и предоставление им действующим жилищным законодательством права на перерасчет размера платежей не освобождают иных потребителей, пользовавшихся соответствующими коммунальными услугами, от обязанности их оплаты в полном объеме. Судебная коллегия с такими выводами не согласилась. По смыслу ч. 1 ст. 153, ч. 4 ст. 154, ч. 11 ст. 155, чч. 1 и 2 ст. 157 ЖК РФ федеральный законодатель, возлагая на граждан и организации обязанность своевременно и полностью вносить плату за жилое помещение и коммунальные услуги и определяя в связи с этим структуру платы за коммунальные услуги, одновременно предписывает, что размер платы за коммунальные услуги при отсутствии приборов учета рассчитывается исходя из нормативов потребления коммунальных услуг, утверждаемых органами государственной власти субъектов Российской Федерации в порядке, установленном Правительством РФ. Неиспользование собственниками, нанимателями и иными лицами помещений не является основанием для невнесения платы за жилое помещение и коммунальные услуги. При временном отсутствии граждан внесение платы за отдельные виды коммунальных услуг, рассчитываемой исходя из нормативов потребления, осуществляется с учетом перерасчета платежей за период временного отсутствия граждан в порядке, утверждаемом Правительством РФ. В настоящее время порядок расчета и внесения платы за жилое помещение и коммунальные услуги, в том числе и порядок перерасчета размера платы за отдельные виды коммунальных услуг за период временного отсутствия потребителей в занимаемом жилом помещении, не оборудованном индивидуальным или общим (квартирным) прибором учета, определяется Правилами. Согласно п. 2 Правил под нормативом потребления коммунальной услуги понимается количественный показатель объема потребления коммунального ресурса, применяемый для расчета размера платы за коммунальную услугу при отсутствии приборов учета. В силу пп. 86, 87, 90 и 97 Правил при временном, т.е. более пяти полных календарных дней подряд, отсутствии потребителя в жилом помещении, не оборудованном индивидуальным или общим (квартирным) прибором учета, осуществляется перерасчет размера платы за предоставленную потребителю в таком жилом помещении коммунальную услугу, за исключением коммунальной услуги по отоплению и газоснабжению на цели отопления жилых помещений. Размер платы за коммунальную услугу по водоотведению подлежит перерасчету в том случае, если осуществляется перерасчет размера платы за коммунальную услугу по холодному водоснабжению и (или) горячему водоснабжению. Перерасчет размера платы за коммунальные услуги производится пропорционально количеству дней периода временного отсутствия потребителя, которое определяется исходя из количества полных календарных дней его отсутствия, не включая день выбытия из жилого помещения и день прибытия в жилое помещение. Результаты перерасчета размера платы за коммунальные услуги отражаются: а) в случае подачи заявления о перерасчете до начала периода временного отсутствия - в платежных документах, формируемых исполнителем в течение периода временного отсутствия потребителя в занимаемом жилом помещении; б) в случае подачи заявления о перерасчете после окончания периода временного отсутствия - в очередном платежном документе. Изложенное дает убедительную основу для вывода о том, что временное, более пяти полных календарных дней подряд, отсутствие потребителя в жилом помещении, не оборудованном индивидуальным или общим (квартирным) прибором учета, не предполагает перерасчета размера платы за предоставленную потребителям в других жилых помещениях, не оборудованных индивидуальным или общим (квартирным) прибором учета, коммунальную услугу. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что какие-либо федеральные нормы, предоставляющие право субъекту Российской Федерации вводить своим правовым актом иной порядок перерасчета размера платы за отдельные виды коммунальных услуг за период временного отсутствия потребителей в занимаемом жилом помещении, не оборудованном индивидуальным и (или) общим (квартирным) прибором учета, чем это предусмотрено Правилами, отсутствуют. Вопреки этому Правительством Москвы в оспариваемых нормах фактически введен иной порядок перерасчета размера платы за отдельные виды коммунальных услуг за период временного отсутствия потребителей в занимаемом жилом помещении, не оборудованном индивидуальным и (или) общим (квартирным) прибором учета, чем это предусмотрено федеральным законодательством, а именно порядок, которым не исключается в случае временного отсутствия потребителя в жилом помещении, не оборудованном индивидуальным или общим (квартирным) прибором учета, перераспределение на других жителей дома стоимости коммунальной услуги, не использованной отсутствующим жильцом. С учетом изложенного Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда РФ решение Московского городского суда от 6 мая 2014 г. отменила, приняла новое решение, которым заявление С. удовлетворила. Определение N 5-АПГ14-18 II. Практика применения Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях 4. Часть 5 ст. 4.5 КоАП РФ не предусматривает возможности приостановления течения срока давности привлечения к административной ответственности на период возвращения дела об административном правонарушении для рассмотрения по месту совершения правонарушения. Постановлением мирового судьи судебного участка N 4 Ленинского района г. Нижний Новгород от 15 января 2013 г., оставленным без изменения решением судьи Ленинского районного суда г. Нижний Новгород от 26 марта 2013 г., Г. признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 12.27 КоАП РФ, и подвергнут административному наказанию в виде лишения права управления транспортными средствами сроком на один год. Постановлением заместителя председателя Нижегородского областного суда от 6 сентября 2013 г. судебные акты оставлены без изменения. В жалобе, поданной в Верховный Суд РФ, Г. просил отменить указанные судебные акты. Из содержания ч. 1 ст. 4.5 КоАП РФ следует, что срок давности привлечения к административной ответственности за административное правонарушение, предусмотренное ч. 2 ст. 12.27 КоАП РФ, составляет три месяца со дня его совершения. В соответствии с ч. 5 ст. 4.5 КоАП РФ срок давности привлечения к административной ответственности приостанавливается с момента удовлетворения ходатайства лица о рассмотрении дела по месту его жительства до момента поступления материалов дела судье, в орган, должностному лицу, уполномоченным рассматривать дело, по месту жительства лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении. Согласно п. 6 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ производство по делу об административном правонарушении не может быть начато, а начатое производство подлежит прекращению при истечении сроков давности привлечения к административной ответственности. Обстоятельства, послужившие основанием для возбуждения в отношении Г. дела об административном правонарушении, имели место 5 октября 2012 г. 31 октября 2012 г. Г. заявил ходатайство о рассмотрении дела по месту его жительства. Определением мирового судьи судебного участка N 4 Ленинского района г. Нижний Новгород от 12 ноября 2012 г. указанное ходатайство было удовлетворено, дело об административном правонарушении в отношении Г. направлено мировому судье судебного участка N 2 Московского района г. Нижний Новгород. В силу правовой позиции, изложенной в Обзоре законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за II квартал 2009 года, право лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, на рассмотрение дела по месту его жительства может быть ограничено при необходимости защиты публичных интересов или интересов других участников производства по делу об административном правонарушении, в частности в случае наличия по делу об административном правонарушении потерпевшего, не согласного с передачей дела по месту жительства лица, привлекаемого к административной ответственности. Из материалов дела об административном правонарушении суд установил, что потерпевший П. возражал против рассмотрения дела об административном правонарушении по месту жительства лица, в отношении которого велось производство по делу об административном правонарушении. При таких обстоятельствах определением мирового судьи судебного участка N 2 Московского района г. Нижний Новгород от 11 декабря 2012 г. дело об административном правонарушении в отношении Г. было возвращено мировому судье судебного участка N 4 Ленинского района г. Нижний Новгород. 15 января 2013 г. дело об административном правонарушении рассмотрено мировым судьей указанного судебного участка по месту совершения административного правонарушения. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях предусматривает приостановление срока давности привлечения к административной ответственности лишь в случае удовлетворения ходатайства лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, о рассмотрении дела по месту его жительства, когда время пересылки дела не включается в срок давности привлечения к административной ответственности. При этом исходя из смысла ч. 5 ст. 4.5 КоАП РФ течение названного срока приостанавливается лишь в случае рассмотрения дела по месту жительства лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении. Таким образом, срок давности привлечения Г. к административной ответственности не приостанавливался и истек 5 января 2013 г. Однако 15 января 2013 г. мировой судья судебного участка N 4 Ленинского района г. Нижний Новгород признал Г. виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 12.27 КоАП РФ, за пределами срока давности привлечения к административной ответственности, что в силу требований п. 6 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ является основанием для прекращения производства по делу об административном правонарушении. Постановление N 9-АД13-9 5. До истечения десятидневного срока, отведенного владельцу транспортного средства для заключения договора страхования гражданской ответственности, водитель такого транспортного средства имеет право управлять им без соответствующего страхового полиса. Постановлением инспектора батальона ДПС ГИБДД УМВД России по г. Йошкар-Оле от 7 февраля 2013 г., оставленным без изменения решением судьи Йошкар-Олинского городского суда Республики Марий Эл от 4 апреля 2013 г., решением судьи Верховного Суда Республики Марий Эл от 8 мая 2013 г. и постановлением исполняющего обязанности председателя Верховного Суда Республики Марий Эл от 20 августа 2013 г., А. признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.37 КоАП РФ, и подвергнут административному наказанию в виде административного штрафа в размере 300 руб. В надзорной жалобе заявитель просил отменить указанные судебные акты. Изучив материалы дела об административном правонарушении и доводы жалобы, судья Верховного Суда РФ пришел к следующим выводам. В соответствии с ч. 1 ст. 12.37 КоАП РФ управление транспортным средством в период его использования, не предусмотренный страховым полисом обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортного средства, а равно управление транспортным средством с нарушением предусмотренного данным страховым полисом условия управления этим транспортным средством только указанными в нем водителями, влечет наложение административного штрафа в размере 500 руб. (в ред. от 22 июня 2007 г., от 23 июля 2013 г.). Привлекая А. к административной ответственности, инспектор батальона ДПС ГИБДД УМВД России по г. Йошкар-Оле исходил из того, что 7 февраля 2013 г. А. управлял транспортным средством, будучи не вписанным в страховой полис. В связи с этим должностное лицо ДПС ГИБДД пришло к выводу о наличии в действиях А. состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.37 КоАП РФ. Судебные инстанции с данными выводами согласились. Указанные выводы Верховный Суд РФ не признал обоснованными. В силу ч. 1 ст. 4 Федерального закона от 25 апреля 2002 г. N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" владельцы транспортных средств обязаны на условиях и в порядке, которые установлены названным Законом и в соответствии с ним, страховать риск своей гражданской ответственности, которая может наступить вследствие причинения вреда жизни, здоровью или имуществу других лиц при использовании транспортных средств (в ред. от 1 декабря 2007 г.). Согласно ч. 2 указанной статьи при возникновении права владения транспортным средством (приобретении его в собственность, получении в хозяйственное ведение или оперативное управление и т.п.) владелец транспортного средства обязан застраховать свою гражданскую ответственность до регистрации транспортного средства, но не позднее чем через десять дней после возникновения права владения им (в ред. от 1 июля 2011 г.). В названном выше Федеральном законе определено, что владелец транспортного средства - это собственник транспортного средства, а также лицо, владеющее транспортным средством на праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления либо на ином законном основании. Не является владельцем транспортного средства лицо, управляющее транспортным средством в силу исполнения своих служебных или трудовых обязанностей, в том числе на основании трудового или гражданско-правового договора с собственником или иным владельцем транспортного средства. Из системного толкования приведенных норм, а также согласно п. 2.1.1 ПДД России, предусматривающему обязанность водителя иметь при себе страховой полис лишь в случаях, установленных федеральным законом, Верховный Суд РФ пришел к выводу, что до истечения десятидневного срока, отведенного владельцу транспортного средства для заключения договора страхования гражданской ответственности, водитель такого транспортного средства имеет право управлять им без соответствующего страхового полиса. Из материалов дела суд усмотрел, что 5 февраля 2013 г. между М. и А. заключен договор безвозмездного пользования автомобилем, согласно которому М. передал А. во временное пользование принадлежащее ему на праве собственности транспортное средство - автомобиль. При таких обстоятельствах А., являясь в силу ст. 1 Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" владельцем указанного транспортного средства, вправе был застраховать свою гражданскую ответственность не позднее чем через 10 дней после возникновения права владения транспортным средством, т.е. в данном случае последним днем истечения такого срока являлось 15 февраля 2013 г. На момент управления А. 7 февраля 2013 г. транспортным средством - автомобилем, находящимся у него во временном владении на основании договора от 5 февраля 2013 г., предусмотренный указанным нормативным правовым актом срок для заключения договора страхования гражданской ответственности не истек, что не лишало его права управлять таким транспортным средством без соответствующего страхового полиса и согласуется с п. 2.1.1 ПДД России. На основании изложенного наличие в действиях А. состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.37 КоАП РФ, исключается. Постановление N 12-АД13-3 6. Под подложными государственными регистрационными знаками следует понимать государственные регистрационные знаки, изготовленные не на предприятии-изготовителе в установленном законом порядке, либо государственные регистрационные знаки с какими-либо изменениями, искажающими нанесенные на них предприятием-изготовителем символы, а также государственные регистрационные знаки, выданные при государственной регистрации другого транспортного средства. Постановлением мирового судьи судебного участка N 64 г. Уссурийска Приморского края от 28 июня 2013 г., оставленным без изменения решением судьи Уссурийского районного суда Приморского края от 24 июля 2013 г. и постановлением председателя Приморского краевого суда от 14 октября 2013 г., А. признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 4 ст. 12.2 КоАП РФ, и подвергнут административному наказанию в виде лишения права управления транспортным средством сроком на шесть месяцев. Основанием для привлечения его к административной ответственности послужил тот факт, что он управлял автомобилем с заведомо подложным государственным регистрационным знаком. В надзорной жалобе, поданной в Верховный Суд РФ, заявитель А. просил отменить судебные акты. Из материалов дела суд установил, что 3 апреля 2013 г. А. управлял автомобилем, государственный регистрационный номер которого не соответствовал номеру шасси, указанному в карточке учета транспортного средства. В ходе рассмотрения дела об административном правонарушении А. ссылался на то, что он 3 апреля 2013 г. произвел замену кузова принадлежащего ему и зарегистрированного в установленном порядке транспортного средства, что привело к изменению номера шасси автомобиля, и представил соответствующие подтверждающие документы. Данные обстоятельства не позволяют прийти к выводу о том, что государственный регистрационный знак, установленный на автомобиль, которым управлял А., является подложным, что исключает наличие в действиях А. объективной стороны состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 4 ст. 12.2 КоАП РФ. В то же время в силу п. 11 Основных положений по допуску транспортного средства к эксплуатации и обязанности должностных лиц по обеспечению безопасности дорожного движения, утвержденных постановлением Правительства РФ от 23 октября 1993 г. N 1090, запрещается эксплуатация автомобилей, автобусов, автопоездов, прицепов, мотоциклов, мопедов, тракторов и других самоходных машин, если их техническое состояние и оборудование не отвечает требованиям Перечня неисправностей и условий, при которых запрещается эксплуатация транспортных средств. Согласно п. 7.18 данного Перечня запрещается эксплуатация автомобилей, автобусов, автопоездов, прицепов, мотоциклов, мопедов, тракторов и других самоходных машин, если в конструкцию транспортного средства внесены изменения без разрешения ГИБДД МВД России или иных органов, определяемых Правительством РФ. С учетом изложенного совершенное деяние должно было быть квалифицировано не по ч. 4 ст. 12.2, а по ч. 1 ст. 12.5 КоАП РФ, устанавливающей административную ответственность за управление транспортным средством при наличии неисправностей или условий, при которых в соответствии с Основными положениями по допуску транспортных средств к эксплуатации и обязанностями должностных лиц по обеспечению безопасности дорожного движения эксплуатация транспортного средства запрещена, за исключением неисправностей и условий, указанных в чч. 2-7 ст. 12.5 КоАП РФ. Постановление N 56-АД14-6 III. Разъяснения по вопросам применения Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях Вопрос 1. Вправе ли судья, орган, должностное лицо, в производстве которого находится дело об административном правонарушении, отказать в принятии в качестве доказательства по делу материалов видеозаписи, произведенной видеорегистратором, установленным в транспортном средстве? Ответ. Согласно ст. 24.1 КоАП РФ задачами производства по делам об административных правонарушениях являются всестороннее, полное, объективное и своевременное выяснение обстоятельств каждого дела, разрешение его в соответствии с законом, обеспечение исполнения вынесенного постановления, а также выявление причин и условий, способствовавших совершению административных правонарушений. По смыслу ст.ст. 26.1 и 26.2 КоАП РФ обстоятельства, имеющие отношение к делу об административном правонарушении, устанавливаются путем исследования доказательств, к которым относятся любые фактические данные; на основании их судья, орган, должностное лицо, в производстве которого находится дело, определяет наличие или отсутствие события административного правонарушения, а также виновность лица, привлекаемого к административной ответственности. В ч. 2 ст. 26.2 КоАП РФ закреплено, что эти данные могут быть установлены не только протоколом об административном правонарушении, объяснениями лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, показаниями потерпевшего, свидетелей, заключениями эксперта, но и иными документами, к которым в силу ч. 2 ст. 26.7 КоАП РФ могут быть отнесены материалы фото- и киносъемки, звуко- и видеозаписи. Частью 1 ст. 25.1 и ч. 2 ст. 25.2 КоАП РФ лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, а также потерпевшему гарантируется право представлять доказательства, а также пользоваться иными процессуальными правами в соответствии с названным Кодексом. Следовательно, судья не вправе отказать в приобщении к материалам дела такой видеозаписи, которая впоследствии должна быть оценена по правилам ст. 26.11 КоАП РФ наряду со всеми иными собранными по делу доказательствами. Иной подход означал бы нарушение прав лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, а также прав потерпевшего, гарантированных ст.ст. 25.1 и 25.2 КоАП РФ. Вопрос 2. Образуют ли объективную сторону состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 4 ст. 20.25 КоАП РФ, действия лица, выразившиеся в уклонении от отбывания административного наказания в виде обязательных работ, в случае, если такое лицо считается подвергнутым административному наказанию по указанной норме? Ответ. Согласно ст. 3.13 КоАП РФ обязательные работы заключаются в выполнении физическим лицом, совершившим административное правонарушение, в свободное от основной работы, службы или учебы время бесплатных общественно полезных работ. В соответствии с ч. 4 ст. 20.25 КоАП РФ уклонение от отбывания обязательных работ является административным правонарушением и влечет наложение административного штрафа в размере от ста пятидесяти тысяч до трехсот тысяч рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток. Частью 8 ст. 109-2 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" предусмотрено, что в случае уклонения должника от отбывания обязательных работ, выразившегося в невыходе на обязательные работы без уважительных причин и нарушении трудовой дисциплины, подтвержденных документами организации, в которую должник направлен для отбывания обязательных работ, судебный пристав-исполнитель составляет протокол об административном правонарушении в соответствии с Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях. В ч. 12 ст. 32.13 КоАП РФ под уклонением лица, которому назначено административное наказание в виде обязательных работ, от отбывания этого вида административного наказания понимается неоднократный отказ от выполнения работ, и (или) неоднократный невыход такого лица на обязательные работы без уважительных причин, и (или) неоднократное нарушение трудовой дисциплины, подтвержденные документами организации, в которой лицо, которому назначено административное наказание в виде обязательных работ, отбывает обязательные работы. Из системного толкования приведенных норм следует, что ч. 8 ст. 109-2 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ носит бланкетный характер и отсылает к правилам исполнения административного наказания в виде обязательных работ, закрепленным в ч. 12 ст. 32.13 КоАП РФ. Таким образом, объективная сторона названного административного правонарушения характеризуется действиями лица, которому назначен этот вид административного наказания, выразившимися в неоднократном отказе от выполнения работ, и (или) неоднократном невыходе такого лица на обязательные работы без уважительных причин, и (или) неоднократном нарушении трудовой дисциплины, подтвержденных документами организации, в которой лицо, которому назначено административное наказание в виде обязательных работ, отбывает этот вид наказания (ч. 12 ст. 32.13 КоАП РФ). Анализ состава данного административного правонарушения позволяет прийти к выводу, что оно не является длящимся и окончено с момента повторного нарушения лицом, привлеченным к административной ответственности, порядка отбывания административного наказания в виде обязательных работ. При этом согласно ч. 4 ст. 4.1 КоАП РФ назначение административного наказания не освобождает лицо от исполнения обязанности, за неисполнение которой оно было назначено. Таким образом, лицо, привлеченное к административной ответственности за уклонение от исполнения административного наказания в виде обязательных работ, должно отбыть обязательные работы в течение всего назначенного срока наказания. Учитывая изложенное и принимая во внимание, что административное правонарушение, предусмотренное ч. 4 ст. 20.25 КоАП РФ, окончено с момента повторного совершения действий, указанных в ч. 12 ст. 32.13 КоАП РФ, лицо, совершившее административное правонарушение в виде уклонения от обязательных работ, может быть привлечено к административной ответственности за указанное правонарушение неоднократно в течение всего срока отбывания этого вида наказания, т.е. и в случае, когда такое лицо уже подвергалось административному наказанию по ч. 4 ст. 20.25 КоАП РФ. Вопрос 3. Возможно ли привлечение к административной ответственности по ч. 1 ст. 20.25 КоАП РФ лица, ранее подвергнутого административному наказанию за неуплату административного штрафа по указанной норме? Ответ. Согласно ч. 1 ст. 20.25 КоАП РФ неуплата административного штрафа в установленный законом срок влечет наложение административного штрафа в двукратном размере суммы неуплаченного административного штрафа, либо административный арест на срок до пятнадцати суток, либо обязательные работы на срок до пятидесяти часов. Сроки уплаты административного штрафа закреплены в ч. 1 ст. 32.2 названного Кодекса и подлежат исчислению с момента вступления постановления по делу об административном правонарушении в законную силу либо со дня истечения срока отсрочки или срока рассрочки, предусмотренных ст. 31.5 КоАП РФ. В соответствии со ст.ст. 30.3 и 31.1 КоАП РФ постановление по делу об административном правонарушении вступает в законную силу, если оно не было обжаловано или опротестовано, по истечении десяти дней с момента получения или вручения копии постановления лицом, привлекаемым к административной ответственности. Анализ состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 20.25 КоАП РФ, позволяет прийти к выводу, что с объективной стороны оно характеризуется бездействием лица, выразившимся в неуплате административного штрафа в установленный законом срок, независимо от того, за какое первоначальное правонарушение лицу, его совершившему, было назначено административное наказание в виде штрафа. Таким образом, неуплата административного штрафа, наложенного на основании ч. 1 ст. 20.25 КоАП РФ, образует самостоятельный состав административного правонарушения, предусмотренный названной нормой. Вопрос 4. Обязан ли судья приостановить исполнение постановления о назначении административного наказания в виде административного выдворения за пределы Российской Федерации в случае принятия Европейским Судом по правам человека обеспечительных мер, предписывающих Российской Федерации воздержаться от выдворения привлеченного к административной ответственности лица? Ответ. В силу ст. 31.6 КоАП РФ судья, орган, должностное лицо, вынесшие постановление о назначении административного наказания, приостанавливают исполнение постановления в случае принесения протеста на вступившее в законную силу постановление по делу об административном правонарушении до рассмотрения протеста, а также в иных случаях, предусмотренных названным Кодексом. При этом Кодекс Российской Федерации по административным правонарушениям не предусматривает возможности приостановления исполнения постановления о назначении административного наказания в виде административного выдворения за пределы Российской Федерации в случае принятия Европейским Судом по правам человека обеспечительных мер, предписывающих Российской Федерации воздержаться от выдворения привлеченного к административной ответственности лица. Вместе с тем согласно ч. 2 ст. 1.1 КоАП РФ указанный Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации, общепризнанных принципах и нормах международного права и международных договорах Российской Федерации. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законодательством об административных правонарушениях, то применяются правила международного договора. В соответствии с правилом 39 Регламента Европейского Суда по правам человека (в ред. от 1 июля 2014 г.) по обращению стороны в деле или любого другого заинтересованного лица либо по своей инициативе Палата или, в соответствующих случаях, Председатель секции или дежурный судья вправе указать сторонам на обеспечительные меры, которые следует принять в интересах сторон или надлежащего порядка проведения производства по делу. Согласно Практическому руководству по применению обеспечительных мер (правило 39 Регламента Европейского Суда по правам человека), изданному Европейским Судом по правам человека, указанные меры являются обязательными для государства, в отношении которого эти меры были приняты. В силу ст. 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года государства-участники обязываются воздерживаться от любого действия или бездействия, которое может воспрепятствовать эффективному осуществлению права на индивидуальную жалобу в Европейский Суд. Неисполнение государством обеспечительных мер может представлять собой нарушение ст.ст. 1, 34 названной Конвенции. Европейский Суд придает особое значение обеспечительным мерам. Их цель, подчеркивается Европейским Судом, не только в осуществлении эффективного рассмотрения жалобы, но также в обеспечении эффективной защиты, предоставляемой заявителю Конвенцией; такое указание впоследствии позволит Комитету Министров контролировать исполнение окончательного постановления Европейского Суда. Следовательно, указанные меры позволяют соответствующему государству соблюдать свое обязательство исполнять окончательное постановление Европейского Суда, которое имеет обязательную силу в соответствии со ст. 46 Конвенции. Решающее значение обеспечительных мер дополнительно подкрепляется тем фактом, что Европейский Суд указывает на них, как правило, в исключительных случаях на основании тщательного рассмотрения всех относимых обстоятельств. В большинстве подобных случаев заявители сталкиваются с реальной угрозой жизни и здоровью и последующей реальной угрозой тяжкого невосполнимого вреда в нарушение ключевых положений Конвенции. Эта важная роль обеспечительных мер в конвенционной системе не только подкрепляет правовое влияние на заинтересованные государства, как установлено последовательной прецедентной практикой, но также придает максимальное значение вопросу о соблюдении государствами-участниками указаний Европейского Суда в этом отношении (пп. 212-213 постановления от 25 апреля 2013 г. по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации"). Таким образом, исходя из ч. 2 ст. 1.1 КоАП РФ и с учетом международно-правовых обязательств Российской Федерации, в случае принятия Европейским Судом по правам человека согласно правилу 39 Регламента обеспечительных мер, предписывающих Российской Федерации воздержаться от любых действий по высылке или выдаче либо иному принудительному перемещению заявителя в третье государство, судье следует приостановить исполнение постановления о назначении административного наказания в виде административного выдворения. ПО ДЕЛАМ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ Военнослужащий, подлежащий обеспечению жильем для постоянного проживания на весь период военной службы по месту ее прохождения, при увольнении, не связанном с предельным возрастом пребывания на военной службе, организационно-штатными мероприятиями или состоянием здоровья, оснований для обеспечения жильем по избранному месту жительства в ином населенном пункте не имеет. Северо-Кавказский окружной военный суд 13 ноября 2013 г. отменил в апелляционном порядке решение Нальчикского гарнизонного военного суда от 5 августа 2013 г. об отказе Б. в удовлетворении заявления, в котором он просил признать незаконным утвержденное начальником пограничного управления ФСБ России по Кабардино-Балкарской Республике (далее - Пограничное управление) решение жилищной комиссии в части отказа в изменении избранного им после увольнения с военной службы постоянного места жительства с г. Нальчика, где он проходил военную службу, на г. Пушкин Ленинградской области, и принял новое решение, которым данное решение жилищной комиссии признал незаконным. В кассационной жалобе начальник Пограничного управления просил апелляционное определение отменить, а решение суда первой инстанции оставить в силе. В обоснование жалобы указывалось, что в связи с заключением заявителем первого контракта о прохождении военной службы до 1 января 1998 г. и увольнением в запас по истечении срока контракта он подлежит обеспечению на весь период службы жилым помещением на общих основаниях только по месту военной службы. Рассмотрев материалы гражданского дела и обсудив доводы кассационной жалобы, Судебная коллегия по делам военнослужащих Верховного Суда РФ признала, что судом апелляционной инстанции при рассмотрении дела допущены существенные нарушения норм материального права, выразившиеся в следующем. Из материалов дела следует, что Б. заключил первый контракт о прохождении военной службы 27 сентября 1993 г. и был назначен на воинскую должность после окончания военно-учебного заведения до 1 января 1998 г. 22 июля 2013 г., по истечении срока одного из новых контрактов, он принял решение об увольнении с военной службы в запас. Оснований для увольнения с военной службы по достижении предельного возраста пребывания на военной службе, в связи с организационно-штатными мероприятиями и по состоянию здоровья у заявителя не имелось. Ввиду обеспечения по месту военной службы в г. Нальчике служебным жилым помещением Б. по его заявлению был признан нуждающимся в жилом помещении по договору социального найма в том же населенном пункте. Полагая, что он вправе быть обеспеченным жилым помещением по избранному постоянному месту жительства, заявитель повторно обратился в жилищную комиссию с заявлением о постановке на жилищный учет для получения жилья в г. Пушкине Ленинградской области, однако на основании решения жилищной комиссии Пограничного управления, утвержденного начальником управления, получил отказ. Признавая отказ законным, гарнизонный военный суд со ссылкой на положения ст.ст. 15 и 23 Федерального закона от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ "О статусе военнослужащих" пришел к выводу о наличии права у заявителя быть обеспеченным жилым помещением по договору социального найма по месту военной службы и об отсутствии законных оснований для обеспечения его таким жильем по избранному месту жительства в ином населенном пункте. Принимая по делу новое решение, суд апелляционной инстанции посчитал, что наличие у Б. права на выбор места жительства после увольнения с военной службы указывает на обязанность командования обеспечить его в этом месте жительства жилым помещением, в связи с чем положения Федерального закона о праве военнослужащих, подлежащих обеспечению на весь период службы жилым помещением на общих основаниях и увольняемых по истечении срока контракта, только на жилое помещение по месту военной службы противоречат конституционному принципу о равенстве всех перед законом. Такой вывод основан на неправильном толковании закона. Согласно п. 1 ст. 15 Закона РФ от 22 января 1993 г. N 4338-I "О статусе военнослужащих" военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, на первые пять лет военной службы (не считая времени обучения в военных образовательных учреждениях профессионального образования) предоставлялись служебные жилые помещения или общежития, а при продолжении военной службы свыше этих сроков - жилые помещения на общих основаниях. Данный Закон утратил силу в связи с принятием Федерального закона от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ "О статусе военнослужащих". Согласно абз. 3 п. 1 ст. 15 названого Федерального закона военнослужащим, заключившим контракт о прохождении военной службы до 1 января 1998 г. (за исключением курсантов военных профессиональных образовательных организаций и военных образовательных организаций высшего образования), предоставляется субсидия для приобретения или строительства жилого помещения либо жилые помещения, находящиеся в федеральной собственности, по выбору указанных граждан в собственность бесплатно или по договору социального найма, а при увольнении с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, по состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями при общей продолжительности военной службы 10 лет и более - по избранному месту жительства. Содержание приведенных норм в их взаимосвязи указывает на то, что военнослужащие, заключившие контракт и назначенные после окончания военно-учебного заведения на воинские должности до 1 января 1998 г., подлежат обеспечению жилыми помещениями на общих основаниях по месту военной службы (в прежней редакции Федерального закона N 76-ФЗ - после пяти лет военной службы по окончании военно-учебного заведения). Каких-либо оснований для обеспечения таких военнослужащих жилыми помещениями для постоянного проживания не по месту военной службы в период ее прохождения не имеется. Согласно абз. 3 п. 1 ст. 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" право на обеспечение жилым помещением по избранному месту жительства возникает у военнослужащих при увольнении с военной службы только при наличии определенных условий, а именно при увольнении с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, по состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями при общей продолжительности военной службы 10 лет и более. Что касается военнослужащих, обеспечиваемых на весь период военной службы только служебным жильем, то в силу абз. 12 п. 1 ст. 15 указанного Федерального закона таким военнослужащим в случае их признания нуждающимися в жилых помещениях по достижении общей продолжительности военной службы 20 лет и более предоставляется жилищная субсидия или жилые помещения, находящиеся в федеральной собственности, по выбору указанных граждан в собственность бесплатно или по договору социального найма с указанным федеральным органом исполнительной власти по избранному постоянному месту жительства. Поскольку Б. на весь период военной службы подлежал обеспечению жильем для постоянного проживания по месту прохождения военной службы и у него отсутствовали основания для увольнения по достижении предельного возраста пребывания на военной службе, в связи с организационно-штатными мероприятиями или по состоянию здоровья, оснований для обеспечения его таким жильем по избранному месту жительства в ином населенном пункте не имелось. Право заявителя при увольнении в запас на выбор постоянного места жительства, отличного от места военной службы, вопреки утверждению суда апелляционной инстанции, не предполагает в данном конкретном случае обязанность командования обеспечить его в этом месте жительства жилым помещением. Что касается ссылки окружного военного суда на противоречие названных выше положений Федерального закона конституционному принципу равенства всех перед законом, то она является ошибочной. Согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, сформулированной в Определении от 14 мая 2013 г. N 693-О, дифференциация в формах обеспечения жильем подлежащих увольнению с военной службы военнослужащих, заключивших первый контракт о прохождении военной службы до 1 января 1998 г. и после этой даты, будучи обусловленной различиями в обеспечении их жильем в период прохождения военной службы и другими юридически значимыми обстоятельствами, не влечет отступления от конституционного принципа равенства, поскольку данный принцип, гарантируя одинаковые права и обязанности для лиц, относящихся к одной категории субъектов права, не исключает возможность установления дифференцированного режима для различных категорий лиц, если такая дифференциация обусловлена объективными факторами и не носит произвольного, дискриминирующего характера. Подобный подход свидетельствует о намерении законодателя обеспечить преемственность нормативного регулирования права на жилище тех военнослужащих, на которых не распространяются новые, дополнительные формы обеспечения жилищных прав, не допустив при этом снижения ранее достигнутого уровня их социальной защищенности. Таким образом, вывод суда первой инстанции о правомерности решения жилищной комиссии Пограничного управления об отказе в постановке заявителя на жилищный учет для получения жилья в г. Пушкине Ленинградской области является правильным. На основании изложенного Судебная коллегия по делам военнослужащих Верховного Суда РФ апелляционное определение Северо-Кавказского окружного военного суда от 13 ноября 2013 г. отменила и оставила в силе решение Нальчикского гарнизонного военного суда от 5 августа 2013 г. об отказе в удовлетворении заявления Б. Определение N 205-КГ14-49 ПРАКТИКА МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРНЫХ ОРГАНОВ ОРГАНИЗАЦИИ ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ В силу п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" "толкование международного договора должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 года (раздел 3; статьи 3-33). Согласно пункту "b" части 3 статьи 31 Венской конвенции при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования". Практика международных (межгосударственных) органов, контролирующих исполнение государствами международно-правовых обязательств в сфере защиты прав и свобод человека, которые предусматриваются в международном договоре, устанавливает соглашение участников такого договора в отношении его применения. В целях эффективной защиты прав и свобод человека судам необходимо при рассмотрении уголовных, гражданских дел, дел по экономическим спорам, а также дел об административных правонарушениях учитывать правовые позиции, сформулированные межгосударственными договорными органами. В сфере уголовно-правовых отношений Комитет ООН по правам человека<1> Сообщение: Михаил Пустовойт против Украины. Сообщение N 1405/2005. Решение принято Комитетом 5 ноября 2013 г. Тема сообщения: вынесение приговора о пожизненном заключении после несправедливого судебного разбирательства. Вопрос существа: равенство перед законом; пытки или жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание; права на защиту; право на заслушивание свидетелей; право не быть принуждаемым давать признательные показания; свобода искать, получать и распространять информацию. Правовые позиции Комитета. Комитет напоминает, что содержащееся в ст. 7 Международного пакта о гражданских и политических правах (далее - Пакт) запрещение<2> дополняется позитивными требованиями п. 1 ст. 10 Пакта, в котором предусматривается, что "все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности"<3>. Он также напоминает о своем Замечании общего порядка N 21, где на государство-участника возлагается позитивное обязательство гарантировать уважение человеческого достоинства всех лиц, лишенных свободы, и обеспечивать им пользование "всеми правами, предусмотренными в Пакте, при условии соблюдения ограничений, неизбежных для жизни в неволе"<4>. Кроме того, Комитет напоминает о своем Замечании общего порядка N 32, в соответствии с которым "все государственные органы власти обязаны воздерживаться от предрешения исхода судебного разбирательства. В ходе судебного разбирательства подсудимые по общему правилу не должны заковываться в наручники или содержаться в клетках или каким-либо иным образом представать на суде в обличии, указывающем на то, что они могут быть опасными преступниками"<5>, так как это может привести к нарушению п. 1 ст. 14 Пакта. Комитет отмечает, что п. 3 b) ст. 14 Пакта содержит важные элементы, направленные на обеспечение принципов справедливого судебного разбирательства, включая право обвиняемого на получение и использование документов, которые необходимы для подготовки защиты (п. 9.2 Решения). Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет отмечает, что государство-участник не доказало, что принятые в отношении автора меры соответствовали ст. 7 и пп. 1 и 3 b) ст. 14 Пакта. В частности, оно не доказало, что помещение автора в металлическую клетку во время открытого судебного процесса в Верховном Суде с надетыми на руки за спиной наручниками было необходимо в целях обеспечения безопасности или отправления правосудия<6> и что не было никаких других альтернативных возможностей, согласующихся с человеческим достоинством автора и с необходимостью избежать представления автора суду в обличии опасного преступника. Государство-участник также не доказало, что использование наручников в отношении автора, когда он знакомился с протоколом судебного заседания или когда его кассационная жалоба рассматривалась Верховным Судом, согласуется с его правом иметь достаточные возможности для подготовки своей защиты. По этой причине и в отсутствие другой приобщенной к делу информации Комитет приходит к выводу о том, что представленные факты свидетельствуют о нарушении прав автора, предусмотренных в ст. 7 Пакта, ввиду унижающего достоинство обращения с ним в ходе судебного разбирательства, о нарушении его прав, предусмотренных в п. 3 b) ст. 14 Пакта, ввиду вмешательства в подготовку его защиты и о нарушении его прав, предусмотренных в ст. 7 в сочетании с п. 1 ст. 14 Пакта, ввиду унижающего достоинство обращения, которое повлияло на справедливость судебного разбирательства (п. 9.3 Решения). ________________ <1> Комитет ООН по правам человека (далее - Комитет) действует на основании Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. (далее - Пакт) и Факультативного протокола к Пакту. Российская Федерация является участником этих международных договоров и в качестве государства - продолжателя Союза ССР признает компетенцию Комитета получать и рассматривать сообщения лиц, находящихся под ее юрисдикцией, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения положений Пакта. <2> В силу ст. 7 Пакта "никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающему его достоинство обращению или наказанию. В частности, ни одно лицо не должно без его свободного согласия подвергаться медицинским или научным опытам". <3> Замечание общего порядка N 20, п. 2. <4> Замечание общего порядка N 21 (1992 год) о гуманном обращении с лицами, лишенными свободы, п. 3. Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, сорок седьмая сессия. Дополнение N 40 (А/47/40, приложение VI, раздел В. <5> Замечание общего порядка N 32 (2007 год) о праве на равенство перед судами и трибуналами и о праве каждого на справедливое судебное разбирательство, п. 30. Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, шестьдесят вторая сессия. Дополнение N 40, том I (А/62/40 (том I)), приложение VI; сообщение N 2120/2011, Ковалева и Козяр против Беларуси. Соображения, принятые 29 октября 2012 г., п. 11.4. <6> В соответствии с принципом 1 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме (1988 год), все лица, подвергнутые задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности. Кроме того, в соответствии с п. 2 принципа 36 Свода принципов арест или задержание такого лица на период проведения следствия и судебного разбирательства осуществляется только в целях отправления правосудия на основаниях и в соответствии с условиями и процедурами, установленными законом. Запрещается введение ограничений в отношении такого лица, в которых нет непосредственной необходимости с точки зрения целей задержания или устранения помех для хода расследования или отправления правосудия, или поддержания безопасности и порядка в месте задержания. Вывод Комитета. Комитет констатирует, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении государством-участником ст. 7 и п. 3 b) ст. 14, а также ст. 7 в совокупности с п. 1 ст. 14 Пакта (п. 10 Решения). Сообщение: Франком Китенге Баруани против Демократической Республики Конго. Сообщение N 441/2010. Решение принято Комитетом 5 ноября 2013 г. Тема сообщения: произвольный арест и пытки; обвинения в шпионаже в пользу другого государства и в намерении свергнуть правительство. Вопрос существа: пытки или жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание; произвольный арест, произвольное или незаконное вмешательство в личную и семейную жизнь, посягательство на неприкосновенность жилища. Правовые позиции Комитета. В связи с п. 4 своего Замечания общего порядка N 8(1982 год) по ст. 9 Пакта (право на свободу и личную неприкосновенность) и согласно своей правовой практике Комитет напоминает, что понятие "носящий произвольный характер" нельзя отождествлять с понятием "противозаконный", но его следует толковать более широко, включая в него элементы неуместности, несправедливости, непредсказуемости и ненадлежащего соблюдения норм процессуального права<1>. Это означает, что содержание под стражей должно быть не только законным, но также разумным и необходимым в любых обстоятельствах (п. 6.5 Решения). Комитет напоминает о п. 2 своего Замечания общего порядка N 8 и о своей правовой практике<2>, согласно которым значение термина "в срочном порядке" в соответствии с п. 3 ст. 9 Пакта должно определяться в каждом конкретном случае отдельно, однако такие задержки не должны превышать нескольких дней. Комитет напоминает, что срок задержания лица полицией до момента доставки такого лица к судье не должен превышать 48 час.<3>. Для соблюдения положений п. 3 ст. 9 Пакта любое превышение этого срока требует особого обоснования<4> (п. 6.8 Решения). Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет приходит к выводу о том, что обращение<5>, которому подвергся автор со стороны сотрудников национальной разведывательной службы с целью получения признания о его связях с правительством Руанды и о его плане по свержению правительства Демократической Республики Конго, представляет собой нарушение ст. 7 Пакта (п. 6.4 Решения). В связи со ст. 9 Пакта Комитет отмечает, что 16 апреля 2002 г. автор был арестован сотрудниками Особого управления полиции при Президенте, в июле 2002 г. он был доставлен в Суд государственной безопасности, содержался под стражей до 4 октября 2002 г. (п. 6.5 Решения). Имеющаяся в распоряжении Комитета информация позволяет предположить, что автор сообщения был арестован без соответствующего ордера сотрудниками Особого управления полиции при Президенте, был обвинен в шпионаже в пользу Руанды и в покушении на организацию переворота против Президента. Кроме того, имеющаяся в распоряжении Комитета информация не подтверждает того, что автору было предъявлено официальное обвинение или что он был проинформирован о причинах ареста или о его юридическом обосновании. Он содержался под стражей с 16 апреля до июля 2002 г. без доступа к правовой помощи и не имел контактов со своей семьей до своего освобождения в октябре 2002 г. Он был доставлен в суд без предварительного уведомления, ему не было предъявлено никаких доказательств его вины, и он не был обвинен в совершении какого бы то ни было преступления. За отсутствием каких-либо объяснений со стороны государства-участника относительно законности, обоснованности и необходимости помещения под стражу автора Комитет считает, что имело место нарушение п. 1 ст. 9 Пакта (п. 6.6 Решения). Комитет считает, что, хотя автор был обвинен в преступлениях против общественной безопасности, отсутствие каких-либо официальных обвинений, информации об основаниях для ареста и о юридическом обосновании такого ареста, арест автора и его содержание под стражей представляют собой нарушение п. 2 ст. 9 Пакта (п. 6.7 Решения). Комитет считает, что задержка доставки автора сообщения [в суд] сроком в три месяца несовместима с требованием срочности, которое предусмотрено в п. 3 ст. 9 Пакта, и, таким образом, представляет собой нарушение этого положения (п. 6.8 Решения). Комитет считает, что отсутствие каких-либо представленных автору доказательств в связи с выдвигаемыми против него обвинениями и его содержание под стражей без доступа к адвокату или каких-либо контактов со своей семьей фактически лишили его возможности оспорить законность своего помещения под стражу в суде и, следовательно, являются нарушением п. 4 ст. 9 Пакта (п. 6.9 Решения). _______________ <1> См. сообщения N 1134/2002, Горджи-Динка против Камеруна. Соображения, принятые 17 марта 2005 г., п. 5.1; и Ван Альфен против Нидерландов, п. 5.8. <2> Комитет счел, что с учетом отсутствия каких-либо разъяснений государства-участника трехдневная задержка в доставлении лица к судье не удовлетворяет требованию срочности по смыслу п. 3 ст. 9 (см. сообщение N 852/1999, Борисенко против Венгрии. Соображения, принятые 14 октября 2002 г., п. 7.4). См. также сообщение N 1910/2009. Жук против Беларуси. Соображения, принятые 30 октября 2013 г., п. 8.3; сообщение N 2120/2011, Ковалева и Козяр против Беларуси. Соображения, принятые 29 октября 2012 г., п. 11.3; сообщение N 1787/2008, Ковш против Беларуси. Соображения, принятые 27 марта 2013 г., пп. 7.3 - 7.5. <3> См. сообщение N 1592/2007, Пичугина против Беларуси. Соображения, принятые 17 июля 2013 г., п. 7.4. <4> См. Борисенко против Венгрии, п. 7.4. См. также принцип 7 Основных принципов, касающихся роли юристов, восьмой Конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (издание Организации Объединенных Наций, в продаже под N R.91.IV.2). <5> Пытки, жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Выводы Комитета. Комитет констатирует, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении государством-участником ст.ст. 7 и 9 Пакта (п. 7 Решения). В соответствии с п. 3 ст. 2 Пакта государство-участник обязано обеспечить автору эффективные средства правовой защиты, в частности: а) проведение тщательного и эффективного расследования его жалоб о пытках и жестоком обращении; b) обеспечение преследования, доставки в суд и наказания лиц, ответственных за совершенные нарушения; с) предоставление адекватной компенсации и принесение официальных публичных извинений автору сообщения и его семье за допущенные нарушения. Государству-участнику следует также принять меры по недопущению аналогичных нарушений в будущем (п. 8 Решения). Сообщение: Декстер Эдди Джонсон против Ганы. Сообщение N 2177/2012. Решение принято Комитетом 27 марта 2014 г. Тема сообщения: обязательная смертная казнь. Правовые позиции Комитета. Комитет ссылается на свою правовую практику, согласно которой автоматическое и обязательное назначение смертной казни представляет собой произвольное лишение жизни в нарушение п. 1 ст. 6 Пакта при обстоятельствах, когда смертная казнь назначается без учета личных обстоятельств обвиняемого или обстоятельств конкретного преступления<1>. Существование де-факто моратория на смертную казнь недостаточно для обеспечения соответствия обязательного смертного приговора положениям Пакта<2>. Комитет напоминает, что существование права ходатайствовать о помиловании или смягчении приговора, как этого требует п. 4 ст. 6 Пакта, не обеспечивает адекватной защиты права на жизнь, поскольку эти дискреционные меры исполнительной власти сопряжены с широким комплексом иных соображений в сопоставлении с надлежащим судебным рассмотрением всех аспектов уголовного дела<3> (п. 7.3 Решения). Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет принимает к сведению заявления автора в соответствии с п. 1 ст. 6 Пакта о том, что раздел 46 Закона об уголовных преступлениях и других правонарушениях предусматривает смертную казнь в качестве единственно возможного наказания за преступление в форме убийства и что в Конституции государства-участника ничего не говорится о том, должен ли смертный приговор обязательно применяться в отношении лица, совершившего преступление в форме убийства. Комитет также принимает к сведению заявления государства-участника о том, что осужденные могут обращаться с ходатайством о помиловании к Президенту; что Гана де-факто придерживается аболиционистской политики<4> в отношении применения смертной казни, а также что смертные приговоры не выносятся в отношении некоторых категорий правонарушителей, в том числе беременных женщин, кормящих матерей, несовершеннолетних и лиц, страдающих психическими расстройствами и заболеваниями. Признавая, что государство-участник де-факто придерживается аболиционистской политики в отношении применения смертной казни, Комитет принимает во внимание заявление автора о том, что де-факто мораторий не дает гарантии неприведения в исполнение смертного приговора впоследствии. В связи с этим Комитет отмечает заявление государства-участника о том, что оно до настоящего времени не проголосовало за резолюцию 62/149 Генеральной Ассамблеи, призывающую к введению всемирного моратория на смертную казнь (п. 7.2 Решения). Комитет отмечает, что в данном случае при рассмотрении дела в суде первой инстанции и в апелляционном суде отсутствовала свобода судейского усмотрения для отказа после признания автора виновным в убийстве от назначения ему единственной предусмотренной законом меры наказания, т.е. смертной казни. Комитет далее отмечает, что, хотя законодательство государства-участника исключает применение смертной казни для определенных категорий лиц, обязательное применение смертной казни для всех иных правонарушителей основано исключительно на категории преступления, в котором правонарушитель признан виновным, без предоставления судье какой-либо возможности для оценки обстоятельств конкретного правонарушения (п. 7.3 Решения). ______________ <1> В частности, сообщение N 1520/2006, Мвамба против Замбии. Соображения, принятые 10 марта 2010 г., п. 6.3; сообщение N 1132/2002, Чисанга против Замбии. Соображения, принятые 18 октября 2005 г., п. 7.4; сообщение N 845/1998, Кеннеди против Тринидада и Тобаго. Соображения, принятые 26 марта 2002 г., п. 7.3; сообщение N 806/1998, Томпсон против Сент-Винсента и Гренадин. Соображения, принятые 18 октября 2000 г., п. 8.2. <2> Сообщение N 1406/2005, Вираванса против Шри-Ланки. Соображения, принятые 17 марта 2009 г., п. 7.2. <3> Сообщение N 806/1998, Томпсон против Сент-Винсента и Гренадин. Соображения, принятые 18 октября 2000 г., п. 8.2. <4> Отказ от применения смертной казни. Выводы Комитета. Автоматическое назначение смертной казни на основании раздела 46 Закона об уголовных преступлениях и других правонарушениях является нарушением прав автора, предусмотренных в п. 1 ст. 6 Пакта. Комитет также напоминает государству-участнику, что, став участником Пакта, оно обязалось принять законодательные меры, необходимые для выполнения его правовых обязательств<5> (п. 7.3 Решения). В соответствии с п. 3 а) ст. 2 Пакта государство-участник обязано обеспечить автору сообщения эффективное средство правовой защиты, включая замену назначенного автору наказания в виде смертной казни более мягким наказанием. Государство-участник также обязано принять меры для недопущения подобных нарушений в будущем, в том числе путем приведения своего законодательства в соответствие с положениями Пакта (п. 9 Решения). ________________ <5> Пункт 2 ст. 2 Пакта и Замечание общего порядка N 31 (2004) о характере общего юридического обязательства, налагаемого на государства - участники Пакта. Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, пятьдесят девятая сессия. Дополнение N 40, том I (A/59/40 (Vol. I)), приложение III, пп. 7 и 13. Комитет ООН против пыток См. приведенное ниже дело Нуар Абделмалек против Алжира (п. 11.9 Решения) В сфере административно-правовых отношений Комитет ООН по правам человека<6> Сообщение: Клод Ори против Франции. Сообщение N 1960/2010. Решение принято Комитетом 28 марта 2014 г. Тема сообщения: привлечение к ответственности члена "странствующей общины" за отсутствие автомобильной страховки и разрешения на передвижение. Вопрос существа: право на свободу передвижения; дискриминация и равная защита закона. _______________ <6> Комитет ООН по правам человека (далее - Комитет). Правовые позиции Комитета. Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка N 27 (1999 год) о свободе передвижения, где указано, что ограничения, которые могут вводиться в отношении прав, защищаемых ст. 12 Пакта, не должны подрывать принцип свободы передвижения и должны регулироваться требованием о необходимости, предусмотренным в п. 3 этой статьи, и необходимостью обеспечения совместимости с другими признанными в Пакте правами<1>(п. 8.3 Решения). Комитет признает, что для обеспечения безопасности и общественного порядка государству-участнику необходимо принимать контрольные меры к тому, чтобы лица, которые регулярно меняют место жительства, были и оставались идентифицируемыми и доступными для контакта (п. 8.4 Решения). Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Согласно ст. 5 Закона от 3 января 1969 г. N 69-З о занятии разъездными видами деятельности и о режиме, применяемом к лицам без определенного места жительства или места пребывания, совершающим поездки по Франции, которая была применима к автору на момент совершения указанных действий, налагала на лиц, не имеющих определенного места жительства или места пребывания в течение более 6 месяцев, проживающих в мобильном жилье и не получающих регулярного дохода, обязанность иметь для передвижения по Франции путевую книжку с условием ее обязательного ежеквартального визирования. В силу ст. 20 Указа от 31 июля 1970 г. N 70-708 в случае неполучения такой визы в установленный срок на соответствующее лицо налагается штраф, предусмотренный за правонарушение пятой категории<2>. Без сомнения, это положение ограничивает осуществление соответствующими лицами права на свободное передвижение (п. 1 ст. 12). Следовательно, Комитет должен определить, является ли такое ограничение допустимым с точки зрения п. 3 ст. 12 Пакта (п. 8.3 Решения). Комитет отмечает, что государство-участник не продемонстрировало, что необходимость являться через определенные периоды времени для визирования путевой книжки и вводить за нарушение этой обязанности уголовное наказание в виде штрафа (ст. 20 Указа от 31 июля 1970 г. N 70-708) является необходимой и соразмерной ожидаемому результату мерой. Из этого Комитет заключает, что подобное ограничение права на свободное передвижение автора не было совместимо с условиями, предусмотренными в п. 3 ст. 12, и, следовательно, явилось нарушением п. 1 ст. 12 Пакта в отношении автора (п. 8.5 Решения). ___________________ <1> См. Замечание общего порядка N 27 (1999 год), Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, пятьдесят пятая сессия, Дополнение N 40, том I, (A/55/40 (Vol. I)), приложение VI, раздел А, п. 2. <2> Статья 131-13 Уголовного кодекса предусматривает, что правонарушениями пятой категории являются проступки, которые по закону наказываются штрафом в размере не более 1500 евро; при повторном нарушении эта сумма может быть увеличена до 3000 евро. Выводы Комитета. Комитет считает, что указанные факты представляют собой нарушение государством-участником п. 1 ст. 12 Пакта (п. 9 Решения). В соответствии с подп. а) п. 3 ст. 2 Пакта государство-участник обязано обеспечить автору эффективное средство правовой защиты, в том числе снятие судимости и выплату надлежащей компенсации за понесенный ущерб, а также пересмотр соответствующих законодательных положений и практики их применения, принимая во внимание свои обязательства по Пакту. Государство-участник также обязано предпринять шаги по недопущению подобных нарушений в будущем (п. 10 Решения). Комитет ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин<3> Сообщение: Анхела Гонсалес Карреньо против Испании. Сообщение N 47/2012. Решение принято Комитетом 16 июля 2014 г. Правовые позиции Комитета. Комитет подчеркивает, что его задача заключается в оценке решений, принятых национальными органами власти в сфере их компетенции, на предмет их соответствия Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (далее - Конвенция) и в определении того, насколько принявшие эти решения органы власти принимали во внимание вытекающие из Конвенции обязательства (п. 9.2 Решения). Комитет напоминает, что в вопросах попечительства над детьми и прав на свидание приоритет интересов ребенка имеет первостепенное значение и что при принятии соответствующих решений национальные органы обязаны учитывать наличие контекста насилия в семье (п. 9.4 Решения). Комитет также напоминает о своей Общей рекомендации N 19, согласно которой насилие в отношении женщины, которое ограничивает возможность пользоваться своими правами и фундаментальными свободами или вообще лишает такой возможности, в соответствии с международным правом или различными конвенциями о правах человека представляет собой дискриминацию, как она определяется в ст. 1 Конвенции<4>. Эта дискриминация не ограничивается действиями, совершенными правительствами непосредственно или от их имени. Например, в силу п. е) ст. 2 Конвенции государства-участники обязуются принимать соответствующие меры для искоренения дискриминации в отношении женщин со стороны любых частных лиц, организаций или предприятий. На этом основании Комитет считает, что государства также несут ответственность за действия частных лиц, если они не проявляют надлежащего усердия в отношении предотвращения актов насилия и возмещения вреда жертвам (п. 9.6 Решения). ______________ <3> Комитет ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин (далее - Комитет) действует на основании Факультативного протокола к Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин от 18 декабря 1979 г. Российская Федерация является участником данного протокола и Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (далее - Конвенция), а также признает компетенцию Комитета на получение индивидуальных сообщений получать и рассматривать сообщения лиц, находящихся под ее юрисдикцией, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения положений Конвенции. <4> Общая рекомендация N 19 о насилии в отношении женщин, пп. 6 и 7. Комитет напоминает, что согласно п. а) ст. 2 Конвенции государства-участники обязаны обеспечивать законными и иными соответствующими средствами практическое выполнение принципа равенства мужчины и женщины и что в соответствии с п. f) ст. 2 и п. а) ст. 5 Конвенции государства-участники обязаны принимать необходимые меры с целью изменения или отмены не только законов и существующих правил, но также обычаев и практики, которые дискриминируют женщин. Государства-участники также обязаны в соответствии с п. 1 ст. 16 Конвенции принимать все необходимые меры по искоренению дискриминации в отношении женщин во всех вопросах, касающихся замужества и семейных отношений. В связи с этим Комитет отмечает, что стереотипы затрагивают право женщины на беспристрастное судебное разбирательство и что судейский корпус не должен применять жесткие стандарты на основе предвзятых представлений о насилии в семье<1> (п. 9.7 Решения). ______________ <1> Сообщение N 20/2008, В.К. против Болгарии, заключение от 25 июля 2011 г., п. 9.11. Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Вопрос, стоящий перед Комитетом, касается ответственности государства за невыполнение своего долга заботиться о гражданах в отношении обстоятельств, приведших к убийству дочери автора. Комитет считает доказанным, что убийство связано с общим контекстом насилия в семье, которое имело место на протяжении нескольких лет, и это не оспаривается государством-участником. Данный контекст также включает отказ Ф.Р.К.<2> от выплаты алиментов и спор по поводу пользования семейным жилищем. Определяющим фактором данного дела, таким образом, является вопрос о том, в какой степени национальные органы проявили надлежащее усердие в этом деле и насколько продуманными были их решения с целью защиты автора и ее дочери от возможных рисков в обстановке продолжительного насилия в семье (п. 9.2 Решения). _______________ <2> Супруг А.Г.Карреньо, являющейся автором сообщения. Комитет принимает к сведению аргументацию государства-участника в том смысле, что было невозможно предвидеть поведение Ф.Р.К. и ничто не предвещало, судя по отчетам психологов и социальных служб, опасности для жизни или физического и психического здоровья несовершеннолетней. В свете содержащейся в деле информации Комитет не может согласиться с таким утверждением по следующим причинам. Во-первых, Комитет отмечает, что окончательному расторжению брака, объявленному 27 ноября 2001 г., предшествовала целая серия насильственных действий, направленных на автора, свидетелем которых часто оказывалась несовершеннолетняя дочь. Предписания судов в отношении раздельного проживания супругов игнорировались Ф.Р.К. без каких-либо юридических последствий для него. Единственный случай его наказания за оскорбления имел место в 2000 году, однако наказание ограничилось штрафом в размере 45 евро. Во-вторых, несмотря на обращения автора, в выданных властями приказах о раздельном проживании супругов ничего не говорилось о несовершеннолетней, а одно предписание 2000 года о раздельном проживании супругов, вынесенное в пользу автора, так и не было исполнено в результате апелляции, поданной Ф.Р.К., с целью не навредить отношениям между отцом и дочерью. В-третьих, в отчетах социальных служб неоднократно указывалось на то, что Ф.Р.К. использовал дочь для передачи враждебных высказываний в адрес автора. Также в них отмечалось, что для Ф.Р.К. трудно адаптироваться к малому возрасту несовершеннолетней. В-четвертых, в одной из психологических экспертиз от 24 сентября 2001 г. в отношении Ф.Р.К. указывалось на наличие "маниакально-навязчивого расстройства с элементами психоза по поводу неверности сексуального партнера и тенденцией к искажению действительности, которая может привести к расстройству параноидального характера". В-пятых, в течение нескольких месяцев, на протяжении которых продолжались свидания без надзора, в ряде отчетов отмечалась вероятность неадекватных ситуаций, включая настойчивые расспросы несовершеннолетней отцом относительно частной жизни матери, а также необходимость сохранения контроля над режимом свиданий. Комитет также отмечает, что с момента разъезда супругов Ф.Р.К. систематически и без какого-либо оправдания не выполнял свое обязательство по выплате алиментов. Несмотря на неоднократные жалобы со стороны автора, указывавшей на свое сложное экономическое положение, судебные органы приняли решение о блокировании счета Ф.Р.К., на который зачислялась зарплата, только 13 февраля 2003 г. Аналогичным образом автор была вынуждена прождать три года, пока суд не провел слушание по рассмотрению ее обращения относительно пользования семейным жилищем (п. 9.3 Решения). Комитет отмечает, что за время установленного судом режима свиданий как судебные органы, так и социальные службы и эксперты-психологи свою основную задачу видели в нормализации отношений отца с дочерью, несмотря на оговорки, сделанные обеими этими службами по поводу поведения Ф.Р.К. В принятых этими службами решениях не отражена заинтересованность всесторонне оценить то, какую пользу или какой вред мог нанести несовершеннолетней установленный режим. Также следует отметить, что решение о переходе на режим свиданий без надзора было принято без предварительного выяснения мнения автора и ее дочери и что не был принят во внимание в этих условиях продолжавшийся отказ Ф.Р.К. от выплаты алиментов. Все эти факты свидетельствуют о шаблонности действий на основе стереотипных представлений о праве на свидания, базирующихся на формальном равенстве, которое в данном случае давало явное преимущество отцу, несмотря на его противоправное поведение, и усугубляло положение матери и дочери как жертв насилия, ставя их в уязвимое положение. В связи с этим Комитет напоминает, что в вопросах попечительства над детьми и прав на свидание приоритет интересов ребенка имеет первостепенное значение и что при принятии соответствующих решений национальные органы обязаны учитывать наличие контекста насилия в семье (п. 9.4 Решения). Комитет считает, что первоначально действия органов власти государства-участника были направлены на защиту несовершеннолетней исходя из контекста насилия в семье. Однако разрешение на свидания без надзора было предоставлено без соблюдения необходимой предосторожности и без учета того, что характер насилия, определявший семейные отношения на протяжении ряда лет (что не оспаривается государством-участником), не изменился. В связи с этим достаточно вспомнить о судебном решении от 17 июня 2002 г. в отношении отдельных проявлений неадекватного обращения Ф.Р.К. с дочерью или что в тот период Ф.Р.К. продолжал безнаказанно уклоняться от обязанности уплаты алиментов и пользоваться семейным жилищем, несмотря на претензии автора (п. 9.5 Решения). В данном деле Комитет считает, что государственные органы при вынесении решения об установлении режима свиданий без надзора исходили из стереотипных, а следовательно, дискриминационных представлений в контексте насилия в семье и не выполнили свое обязательство по обеспечению надлежащего надзора и, соответственно, обязательство согласно пп. a), d), e) и f) ст. 2, п. а) ст. 5 и подп. d) п. 1 ст. 16 Конвенции (п. 9.7 Решения). ______________ <1> Сообщение N 5/2005, Гекце против Австрии, заключение от 6 августа 2007 г., п. 12.1.2. Комитет констатирует, что автору сообщения был причинен вред особой тяжести и нанесен невосполнимый ущерб в результате указанных нарушений и потери дочери. Помимо этого, ее попытки получить возмещение ущерба ни к чему не привели. Комитет, таким образом, заключает, что отсутствие мер по возмещению ущерба представляет собой нарушение государством-участником своих обязательств согласно пп. b) и с) ст. 2 Конвенции (п. 9.8 Решения). Комитет отмечает, что государство-участник применило расширенную модель для борьбы с насилием в семье, которая включает в себя законодательство, просвещение, образование и подготовку кадров. Вместе с тем для того, чтобы женщина - жертва насилия в семье могла пользоваться практической реализацией принципа недискриминации и реального равенства, своими правами и фундаментальными свободами, политическая воля, выраженная в данной модели, должна получить поддержку государственных служащих, уважающих обязательства в отношении надлежащей заботы о гражданах государства-участника<1>. Данные обязательства включают в себя обязанность определить наличие сбоев, пренебрежения или упущений со стороны социальных органов, которые могли привести к ситуации незащищенности потерпевших. Комитет считает, что в данном случае это обязательство не было выполнено (п. 9.9 Решения). Выводы Комитета. Комитет считает, что государство-участник нарушило права автора и ее погибшей дочери по пп. а), b), с), d), e) и f) ст. 2, п. а) ст. 5 и подп. d) п. 1 ст. 16 Конвенции, принимаемым совместно со ст. 1 Конвенции и Общей рекомендацией N 19 Комитета. Комитет сформулировал в адрес государства-участника следующие рекомендации: a) в отношении автора сообщения: i) предоставить автору надлежащую компенсацию и обеспечить полное возмещение ущерба пропорционально тяжести нарушения ее прав; ii) провести тщательное и беспристрастное расследование с целью определения сбоев в работе государственных структур, приведших к отсутствию безопасности для автора и ее дочери; b) в общем: i) принять соответствующие и эффективные меры в отношении случаев насилия в семье, предшествовавших моменту определения прав на попечительство над детьми и свидания с ними, с тем чтобы осуществление прав на свидания или попечительство не создавало угрозы безопасности для жертв насилия, включая детей. Приоритет интересов ребенка и право ребенка быть выслушанным должны превалировать при принятии всех соответствующих решений; ii) усилить ответственность с целью обеспечения должной заботы в действиях компетентных органов и возможности адекватно реагировать на ситуации, связанные с насилием в семье; iii) обеспечить обязательную подготовку судей и компетентного административного персонала по вопросам применения законов в области противодействия насилию в семье, которая бы включала подготовку по вопросам выявления насилия в семье и тендерных стереотипов, а также в отношении Конвенции, ее Факультативного протокола и общих рекомендаций Комитета, в частности рекомендации N 19 (п. 10 Решения). Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации<2> Сообщение: А.М.М. против Швейцарии. Сообщение N 50/2012. Решение принято Комитетом 18 февраля 2014 г. Правовая позиция Комитета. Комитет ссылается на ст. 1 Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации (далее - Конвенция), согласно которой выражение "расовая дискриминация" означает любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, имеющие целью или следствием уничтожение или умаление признания, использования или осуществления на равных началах прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной или любых других областях общественной жизни. Комитет ссылается также на п. 2 ст. 1, который гласит, что Конвенция не применяется к различиям, исключениям, ограничениям или предпочтениям, которые государства-участники проводят между гражданами и негражданами, и на п. 3 этой же статьи, согласно которому ничто в Конвенции не может быть истолковано как влияющее в какой-либо мере на положения законодательства государств-участников, касающиеся национальной принадлежности, гражданства или натурализации, при условии, что в таких постановлениях не проводится дискриминация в отношении какой-либо определенной национальности (п. 8.5 Решения). ________________ <2> Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации (далее - Комитет) действует на основании Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 21 декабря 1965 г. Российская Федерация является участником Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации (далее - Конвенция), а также признает компетенцию Комитета на получение индивидуальных сообщений получать и рассматривать сообщения лиц, находящихся под ее юрисдикцией, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения положений Конвенции. Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Автор считает, что имеющийся у него статус временного пребывания и обусловленные этим статусом действия и позиции властей дают им возможность контролировать доступ автора к рынку труда, медицинскому обслуживанию, академическому и профессиональному образованию, вторгаться в его частную жизнь, а также действовать в любом органе вопреки интересам автора. По мнению автора, эти действия, обеспечивающие совершающим их лицам широкие возможности для маневра, на практике имеют прямое отношение к его происхождению, идентичности, биографии и личностным характеристикам. Комитет отмечает, что эти утверждения автора были убедительно подкреплены конкретными примерами действий, которые автор считает проявлениями дискриминации по отношению к нему. Комитет, в частности, отмечает утверждения автора о препятствиях ему в доступе к трудовой деятельности, к профессиональному и высшему образованию, а также в доступе к медицинскому обслуживанию (п. 8.3 Решения). Государство-участник утверждает, что жалобы автора основаны исключительно на его статусе с точки зрения законодательства об иностранцах, а не на его происхождении или его сомалийском гражданстве и что соответствующие положения применяются не только к гражданам Сомали или к какой-либо определенной группе лиц, по смыслу ст. 1 Конвенции. Комитет отмечает, что, по мнению государства-участника, временное пребывание представляет собой правовой статус и что между этим статусом и соответствующим лицом и его характеристиками, которые могут служить поводом для дискриминации, нет никакой особой связи (п. 8.4 Решения). Комитет считает, что автору не удалось однозначно показать, что проявления дискриминации, в которой он обвиняет сотрудников Водуазского центра по приему мигрантов и судебные органы, связаны с его этническим происхождением или сомалийским гражданством, а не со статусом иностранца и разрешением на временное пребывание, которые предусмотрены швейцарским законодательством. Поэтому Комитет не убежден в том, что представленные ему факты подтверждают проявление дискриминации, основанной "на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения", по смыслу ст. 1 Конвенции (п. 8.6 Решения). Комитет отмечает, что само государство-участник признало пагубные последствия статуса временного пребывания для основных сфер жизни этой категории неграждан, в ряде случаев длительное время остающихся в ситуации, которая призвана являться переходной. Поэтому Комитет обращает внимание государства-участника на его обязательства по Конвенции и ссылается на свою Общую рекомендацию XXX (2004 год) о дискриминации неграждан, где Комитет, в частности, напомнил об обязательстве государств-участников принимать меры по ликвидации дискриминации неграждан относительно условий труда и требований, предъявляемых к работе, включая правила и практику занятости, имеющие дискриминационные цели или последствия<1> (п. 10 Решения). ________________ <1> Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, пятьдесят девятая сессия, Дополнение N 18 (А/59/18), глава VIII, п. 33. Выводы Комитета. Комитет считает, что представленные ему факты не указывают на нарушение какого-либо положения Конвенции (п. 9 Решения). Комитет рекомендует государству-участнику пересмотреть свои нормативные акты, регулирующие режим временного пребывания, чтобы по возможности снизить ограничения для использования и осуществления основных прав, прежде всего прав, связанных со свободой передвижения, особенно в случаях, когда действие такого режима продлевается во времени (п. 11 Решения). Вопросы административного выдворения (выдачи) Комитет ООН по правам человека<2> Сообщение: X. против Дании. Сообщение N 2007/2010. Решение принято Комитетом 26 марта 2014 г. Тема сообщения: высылка автора в Эритрею. Вопрос существа: риск причинения непоправимого ущерба в стране происхождения. ______________ <2> Комитет ООН по правам человека (далее - Комитет). Правовые позиции Комитета. Комитет считает необходимым учитывать обязанность государства-участника в соответствии с п. 1 ст. 2 Пакта обеспечивать всем лицам, находящимся на его территории и под его юрисдикцией, признанные в Пакте права, в том числе при осуществлении процесса высылки неграждан<3>. Комитет также напоминает о том, что государства-участники обязаны не экстрадировать, не депортировать, не высылать и не выдворять каким-либо иным образом лицо со своей территории в тех случаях, когда неизбежным и предсказуемым последствием высылки будет являться реальная угроза причинения непоправимого вреда, предусмотренного в ст. 7 Пакта, либо в стране, в которую осуществляется высылка, либо в любой другой стране, в которую это лицо может быть выслано впоследствии<4>. Комитет также отметил, что опасность должна существовать лично для человека<5> и что существует высокий порог для представления серьезных оснований для определения существования реальной опасности причинения непоправимого вреда<6>. Таким образом, должны быть приняты во внимание все соответствующие факты и обстоятельства, включая общее положение с правами человека в стране происхождения автора<7> (п. 9.2 Решения). Комитет ссылается на свои решения, согласно которым, хотя следует придавать важный вес проведенной государством-участником оценке, как правило, именно суды государств - участников Пакта должны оценивать факты и доказательства по каждому конкретному делу, если только не будет установлено, что такая оценка носила явно произвольный характер или была равносильна отказу в правосудии<8> (п. 9.3 Решения). _______________ <3> См. принятые Комитетом замечания общего порядка N 6 и N 20; см. также сообщение N 1544/2007, Мехрес Бен Абде Хамида против Канады. Соображения, принятые 18 марта 2010 г., п. 8.2. <4> Замечание общего порядка N 31 о характере общего юридического обязательства, налагаемого на государства - участников Пакта (2004 год), п. 12; см., в частности, сообщение N 1544/2007, Мехрес Бен Абде Хамида против Канады. Соображения, принятые 18 марта 2010 г., п. 8.7; сообщение N 692/1996, А.Р.Х. против Австралии. Соображения, принятые 28 июля 1997 г., п. 6.14. <5> Сообщение N 692/1996, А.Р.Х. против Австралии. Соображения, принятые 28 июля 1997 г., п. 6.6. <6> Сообщение N 1883/2008, X. против Швеции. Соображения, принятые I ноября 2011 г., п. 5.18. <7> Там же. <8> См. там же и сообщение N 541/1993, Эррол Симмс против Ямайки, решение о неприемлемости, принятое 3 апреля 1995 г., п. 6.2. Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет отмечает утверждения автора о том, что отсутствие у него эритрейского паспорта и отметки о выезде из страны делают его уязвимым, поскольку он не сможет доказать, что никогда не жил в Эритрее и покинул страну законным образом. Комитет также принимает к сведению утверждение автора о том, что эритрейские власти подвергают возвращающихся просителей убежища, которым было отказано в их просьбе, жестокому обращению. Комитет также отмечает утверждение государства-участника о том, что автор может получить эритрейский паспорт в посольстве Эритреи в Дании. Вместе с тем Комитет далее отмечает тот факт, что согласно достоверным источникам информации незаконные эмигранты, просители убежища, получившие отказ, и лица, уклоняющиеся от призыва, рискуют подвергнуться крайне жестокому обращению по возвращении в Эритрею и что автору придется отказаться от прохождения военной службы по соображениям совести<1>. Комитет считает, что государство-участник не обратило должного внимания на обеспокоенность тем, что личные обстоятельства автора, включая отсутствие у него возможности доказать, что он покинул Эритрею на законном основании, могут привести к тому, что его сочтут получившим отказ просителем убежища или лицом, не выполнившим требование о прохождении обязательной военной службы в Эритрее, или лицом, отказывающимся от военной службы по соображениям совести. Соответственно, Комитет считает, что государство-участник не признало потенциальный статус автора как лица, которому угрожает потенциальная опасность подвергнуться обращению, противоречащему требованиям ст. 7 Пакта. Поэтому Комитет считает, что высылка автора в Эритрею, если она будет осуществлена, будет представлять собой нарушение ст. 7 Пакта (п. 9.3 Решения). _______________ <1> См. подготовленные УВКБ Руководящие принципы по оценке потребностей в международной защите просителей убежища из Эритреи (апрель 2009 г.): "Лица, уклоняющиеся от призыва / дезертиры, как сообщается, часто подвергаются пыткам" (стр. 14); "Согласно ряду сообщений, эритрейцам, подвергнутым принудительному возвращению, грозит арест без предъявления обвинений, содержание под стражей, жестокое обращение, пытки и порой смерть со стороны властей. Сообщается, что они содержатся под стражей без связи с внешним миром, в переполненных камерах, не отвечающих нормам гигиены, практически не имея доступа к медицинской помощи, иногда в течение длительных сроков... УВКБ известно по меньшей мере о двух эритрейских просителях убежища, прибывших в Судан после побега из-под стражи в Эритрее, куда они были высланы из Египта в июне 2008 г. Эритрейцы, которые были принудительно возвращены с Мальты в 2002 году и из Ливии в 2004 году, были арестованы по прибытии в Эритрею и подвергнуты пыткам. Возвращенные лица были направлены в две тюрьмы, расположенные на острове Дахлак и на побережье Красного моря, в которых, как по-прежнему считается, большинство заключенных содержится под стражей без связи с внешним миром. Также имеются неподтвержденные сообщения о том, что некоторые из лиц, возвращенных с Мальты, были убиты. В другом случае получившая отказ просительница убежища была задержана эритрейскими властями после ее принудительного возвращения из Соединенного Королевства. 14 мая 2008 г. иммиграционные службы Германии подвергли принудительному возвращению в Эритрею двух получивших отказ просителей убежища. Сообщается, что они были задержаны в аэропорту в Асмаре по прибытии и до сих пор содержатся под стражей без связи с внешним миром, при этом считается, что им угрожает применение пыток или других форм жестокого обращения" (стр. 33-34). Выводы Комитета. Комитет считает, что высылка автора в Эритрею, если она будет осуществлена, нарушит ст. 7 Пакта (п. 9.5 Решения). В соответствии с п. 3 а) ст. 2 Пакта государство-участник обязано с учетом своих обязательств по Пакту обеспечить автору эффективное средство правовой защиты, включая повторное рассмотрение в полном объеме утверждения автора об опасности подвергнуться в случае его возвращения в Эритрею обращению, противоречащему ст. 7 (п. 9.5 Решения). Сообщение: Николай Валетов против Казахстана. Сообщение N 2104/2011. Решение принято Комитетом 17 марта 2014 г. Тема сообщения: экстрадиция в Кыргызстан. Вопрос существа: принудительное возвращение; справедливое судебное разбирательство. Правовые позиции Комитета. Комитет отмечает, что государства-участники не должны подвергать лиц опасности применения пыток или жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания по их возвращении в другую страну посредством выдачи, высылки или возвращения (refoulement)<2>. Реализация этого принципа не должна зависеть ни от каких соображений относительно характера преступного поведения, в котором лицо подозревается или обвиняется. Комитет отмечает, что вытекающий из ст. 7 Пакта принцип запрещения высылки налагает на государство-участника обязательство провести тщательную оценку информации, которая была известна или должна была быть известной властям государства-участника на момент экстрадиции и которая имеет значение для определения сопряженных с экстрадицией рисков. Комитет напоминает, что если государство-участник переводит лицо, находящееся в пределах его юрисдикции, под юрисдикцию другого государства и имеются достаточные основания полагать, что для высланного лица возникнет реальная опасность причинения невозместимого вреда, например такого, о котором говорится в ст. 7 Пакта, то государство-участник само может нарушить положения Пакта<4> (п. 14.2 Решения). _______________ <2> Комитет по правам человека, Замечание общего порядка N 20 (1992) о запрещении пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания. Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, сорок седьмая сессия. Дополнение N 40 (А/47/40), приложение VI, раздел А, п. 9. <3> См. сообщение N 2024/2011, Исраил против Казахстана, п. 9.4. <4> См. сообщение N 469/1991, Нг против Канады. Соображения, принятые 5 ноября 1993 г., п. 6.2; Комитет по правам человека, Замечание общего порядка N 31 (2004) о характере общего юридического обязательства, налагаемого на государства - участники Пакта. Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, пятьдесят девятая сессия. Дополнение N 40, том I (А/59/40 (vol. I)), приложение III, п. 12. Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет принимает к сведению, что в ответ на жалобы автора от 29 июня и 27 июля 2011 г. государство-участник провело расследования в целях проверки утверждений о применении пыток. Вместе с тем Комитет принимает во внимание также не опровергнутые доводы автора о том, что "проверка стала простой формальностью", что автор не участвовал в процессе расследования, так и не был опрошен, а судебно-медицинская экспертиза не проводилась (п. 14.3 Решения). Комитет принимает к сведению также утверждение автора о том, что в результате пыток во время нахождения под стражей в Кыргызстане автор получил тяжкие телесные повреждения, приведшие к инвалидности. Комитет принимает во внимание также высказывания государства-участника о том, что утверждения автора о пытках со стороны кыргызстанских правоохранительных органов являются необоснованными и вызваны желанием остановить экстрадицию. По мнению Комитета, государство-участник не объяснило, почему оно отвергло утверждения автора о пытках, не проведя перед его высылкой судебно-медицинской экспертизы, которая могла бы подтвердить его заявление о наличии на его теле шрамов и следов пыток. Комитет отмечает также, что после экстрадиции государство-участник признало необходимость этого и просило Генеральную прокуратуру Кыргызстана провести медицинское обследование для проверки утверждений автора о применении пыток (п. 14.4 Решения). Комитет напоминает, что на момент экстрадиции автора властям государства-участника было известно или должно было быть известно о наличии заслуживающих доверия публичных докладов о широко распространенном применении в Кыргызстане пыток в отношении лиц, содержащихся под стражей<1>. Комитет отмечает, что при оценке наличия реальной угрозы причинения непоправимого вреда в стране, направившей запрос об экстрадиции, компетентные органы власти Казахстана должны были принять во внимание все относящиеся к делу обстоятельства, включая общую обстановку в Кыргызстане. Комитет принимает к сведению, что государство-участник заручилось заверениями Генеральной прокуратуры Кыргызстана соблюсти права автора. Наличие заверений, их содержание, а также наличие и применение механизмов обеспечения их выполнения - все это элементы, имеющие значение для общей оценки наличия или отсутствия реальной опасности запрещенного неправильного обращения. Комитет, однако, вновь указывает, что в предоставленных заверениях должен как минимум предусматриваться механизм мониторинга и их соблюдение должно гарантироваться практическими договоренностями, которые предусматривали бы их эффективное выполнение высылающим и принимающим государствами<2>. Комитет принимает во внимание утверждение государства-участника о том, что сотрудники его посольства до сих пор не смогли посетить автора в месте его заключения в Кыргызстане, поскольку не получили соответствующего разрешения кыргызстанских властей. Государство-участник не сообщило Комитету, предпринимались ли им какие-либо действия в ответ на этот отказ в целях выполнения "дипломатических заверений", заключенных между Казахстаном и Кыргызстаном (п. 14.5 Решения). ______________ <1> См. заключительные замечания Комитета по правам человека, Кыргызская Республика, CCPR/CO/69/KGZ, 20 июля 2000 г., п. 7; доклад Комитета против пыток Генеральной Ассамблее, А/55/44, п. 74. <2> См. сообщения N 1461/2006, 1462/2006, 1476/2006 и 1477/2006, Максудов и др. против Кыргызстана, п. 12.5, сообщение N 1416/2005, Альзери против Швеции. Соображения, принятые 25 октября 2006 г., п. 11.5. Комитет принимает к сведению также утверждения автора о том, что после экстрадиции он подвергся обращению, запрещенному ст. 7 Пакта, и что 11 мая 2012 г. в знак протеста против повторного применения пыток, нерасследования сделанных им заявлений о пытках и многочисленных других нарушениях прав человека автор объявил голодовку. Представители государства-участника не посетили автора в изоляторе временного содержания, несмотря на просьбу автора, адресованную государству-участнику. Такое бездействие может объясняться отсутствием практических договоренностей в рамках предоставленных заверений или недостаточными усилиями со стороны государства-участника относительно обеспечения выполнения заверений. С учетом данных обстоятельств Комитет приходит к выводу о том, что получение заверений общего характера от Генерального прокурора Кыргызстана не может считаться эффективным механизмом, защищающим автора сообщения от опасности применения пыток (п. 14.6 Решения). Комитет отмечает, что решение казахстанских властей выдать автора в Кыргызстан, принятое без проведения надлежащего расследования утверждений о пытках и без учета заслуживающих доверия сообщений о широко распространенном применении пыток в отношении лиц, содержащихся под стражей в этой стране, а также необоснованный отказ в проведении медицинского освидетельствования перед экстрадицией автора указывают на серьезные нарушения процедур принятия решений и свидетельствуют о том, что государство-участник не приняло во внимание серьезные факторы риска, сопряженные с экстрадицией. Комитет отмечает также, что неспособность государства-участника впоследствии посетить автора и проконтролировать условия его содержания в заключении говорит о том, что государству-участнику не следовало удовлетворяться получением заверений от Генеральной прокуратуры Кыргызстана в качестве действенной гарантии отсутствия угрозы нарушения прав автора (п. 14.7 Решения). Выводы Комитета. Комитет считает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении Казахстаном прав автора сообщения, предусмотренных ст. 7 Пакта. Государство-участник нарушило также свои обязательства по ст. 1 Факультативного протокола к Пакту<3> (п. 15 Решения). В соответствии с п. 3 а) ст. 2 Пакта государство-участник обязано обеспечить автору сообщения эффективное средство правовой защиты, включая надлежащую компенсацию. Государству-участнику предлагается принять эффективные меры для наблюдения за положением автора сообщения в сотрудничестве с принимающим государством. Государству-участнику следует регулярно представлять Комитету обновленную информацию о положении автора. Государство-участник обязано также предотвращать подобные нарушения в будущем (п. 16 Решения). _______________ <3> Государство-участник нарушило свои обязательства по Факультативному протоколу, осуществив экстрадицию заявителя прежде, чем Комитет мог завершить свое рассмотрение и изучение дела, а также подготовку и препровождение своих соображений. Комитет ООН против пыток<4> Сообщение: Никмеддин Альп против Дании. Сообщение N 466/2011. Решение принято Комитетом 14 мая 2014 г. Тема сообщения: депортация заявителя в Турцию. Вопрос существа: угроза применения пыток по возвращении в страну происхождения. __________________ <4> Комитет ООН против пыток (далее - Комитет) действует на основании Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г. Российская Федерация является участником указанного международного договора и в качестве государства - продолжателя Союза ССР признает компетенцию Комитета получать и рассматривать сообщения лиц, находящихся под его юрисдикцией, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения государством-участником положений Конвенции. Правовые позиции Комитета. Комитет напоминает, что целью такой оценки<5> является определение того, будет ли лично данному лицу угрожать предсказуемая и реальная опасность применения пыток в стране, в которую оно подлежит возвращению. Наличие практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека в стране само по себе не является достаточным основанием для принятия решения о том, что после возвращения в эту страну тому или иному лицу будет угрожать опасность применения пыток; должны быть приведены дополнительные основания, подтверждающие, что соответствующему лицу будет лично угрожать такая опасность. Напротив, отсутствие постоянной практики грубых нарушений прав человека не означает, что какое-либо отдельное лицо не может быть подвергнуто пыткам в конкретных обстоятельствах его положения (п. 8.2 Решения). ______________ <5> Опасность применения пыток по возвращении в Турцию. Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка N 1, согласно которому при оценке степени риска применения пыток должны анализироваться основания, выходящие за пределы одних лишь умозрительных предположений или подозрений. Хотя при оценке этого риска не следует брать за основу критерий "высокой степени вероятности", Комитет отмечает, что бремя доказывания, как правило, возлагается на заявителя, которому надлежит аргументированно изложить обстоятельства дела и доказать, что грозящая ему опасность является "предсказуемой, реальной и личной"<1> (п. 8.3 Решения). Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет отмечает, что заявитель утверждает, что он подвергался пыткам во время своего тюремного заключения в Турции в период 1983-1991 годов и что государство-участник должно было распорядиться о проведении медицинского освидетельствования для уточнения достоверности его утверждений. Вместе с тем Комитет отмечает, что официальные органы государства-участника обстоятельно проанализировали все представленные заявителем доказательства, признали их недостаточно достоверными и не сочли медицинское освидетельствование необходимым. В дополнение к этому Комитет отмечает, что ходатайство заявителя о проведении медицинского освидетельствования было сформулировано лишь на весьма поздней стадии, т.е. в рамках второго заявления о возобновлении процедуры предоставления убежища, представленного Апелляционному совету от имени заявителя в 2011 году. Более того, Комитет сомневается в целесообразности проведения любого медицинского освидетельствования по прошествии более чем 20 лет после предполагаемого применения пыток (п. 8.4 Решения). Комитет отмечает, что даже если он согласится с утверждением заявителя о том, что в прошлом его подвергали пыткам, особенно с учетом статуса беженца, предоставленного ему официальными органами Румынии, вопрос состоит в том, угрожает ли ему и сейчас опасность применения пыток в Турции. Комитет прежде всего принимает к сведению неоспоренную информацию из материалов дела о том, что статус заявителя в качестве беженца прекратился после его добровольного отъезда из Румынии и что он не признан в качестве беженца ни в одной другой стране. Комитет далее принимает к сведению утверждение заявителя о том, что в случае его возвращения в Турцию он будет подвергнут тюремному заключению либо для отбытия оставшейся части срока, назначенного ему по приговору 1988 года, либо в том случае, если будет признан виновным в осуществлении руководства политической партией Партия освобождения Курдистана (далее - ПОК) в Турции до своего отъезда из страны в 1990-е годы. В связи с этим Комитет принимает к сведению утверждение заявителя о том, что он прекратил свою деятельность в интересах ПОК не позднее 2000 года. Комитет также принимает к сведению информацию адвоката о том, что заявитель был помещен под стражу в Турции после его высылки из Дании 28 июня 2011 г. (п. 8.5 Решения). Комитет принял к сведению утверждение о том, что заявителю угрожает опасность подвергнуться пыткам по возвращении в Турцию, в частности, в связи с его участием в деятельности ПОК и его отказом от прохождения военной службы. Он также принял к сведению упоминание заявителя по поводу общего положения с правами человека в Турции и заключительных замечаний Комитета с упоминанием применения пыток в турецких тюрьмах. Вместе с тем Комитет напоминает, что одни только случаи нарушения прав человека в стране происхождения заявителя являются недостаточным основанием для того, чтобы Комитет пришел к выводу о том, что заявителю лично угрожает опасность пыток. Комитет также отмечает, что заявитель не представил никаких других доказательств, позволяющих предположить, что после возвращения в Турцию он будет подвергнут тюремному заключению за свою прошлую политическую деятельность или за непрохождение военной службы, что в связи с этим ему будет назначено несоразмерное наказание или что он будет подвергнут обращению, представляющему собой нарушение положений Конвенции. В этих обстоятельствах Комитет считает, что материалы дела не позволяют ему сделать вывод о том, что датские официальные органы, рассматривавшие дело, не произвели надлежащее расследование. Кроме того, Комитет отмечает, что в деле не содержится иных материалов, позволяющих установить, что по прошествии 20 лет после предположительно имевших место пыток заявитель будет подвергаться персональной, предсказуемой и реальной опасности применения пыток или подвергнется бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в стране своего происхождения (пункт 8.6 Решения). Вывод Комитета. Комитет приходит к выводу о том, что высылка заявителя в Турцию государством-участником не представляла собой нарушения ст. 3 Конвенции (п. 8.7 Решения). ______________ <1> См., в частности, сообщение N 203/2002, А.Р. против Нидерландов, решение, принятое 14 ноября 2003 г., п. 7.3. См. также сообщение N 258/2004, Дадар против Канады, решение, принятое 23 ноября 2005 г., п. 8.3. В сфере социально-трудовых отношений Комитет ООН по правам инвалидов<2> Сообщение: Лилиан Гренингер против Германии. Сообщение N 2/2010. Решение принято Комитетом 4 апреля 2014 г. _______________ <2> Комитет ООН по правам инвалидов (далее - Комитет) действует на основании Конвенции о правах инвалидов от 13 декабря 2006 г. Российская Федерация является участником указанного международного договора. Правовая позиция Комитета. Комитет отмечает, что ст. 27 Конвенции о правах инвалидов (далее - Конвенция) предполагает обязательство со стороны государств-участников создавать раскрепощающую и благоприятную среду для трудоустройства, в том числе в частном секторе. Комитет отмечает, что п. 1 а) ст. 4 Конвенции налагает на государство-участника общее обязательство принимать все надлежащие законодательные, административные и иные меры для осуществления прав, признаваемых в Конвенции, в связи с работой и занятостью. Он отмечает, что, как устанавливает ст. 3, в своем законодательстве, политике и практике государству-участнику следует руководствоваться следующим: уважением присущего человеку достоинства, его личной самостоятельности, включая свободу делать свой собственный выбор, и независимости; недискриминацией; полным и эффективным вовлечением и включением в общество; и равенством возможностей. В данном случае Комитет считает, что существующая модель выделения интеграционных субсидий не способствует эффективному трудоустройству инвалидов (п. 6.2 Решения). Комитет отмечает, что пп. 1 d) и е) ст. 27 Конвенции закрепляют права востребовать соответствующие меры поощрения возможностей для трудоустройства - иметь эффективный доступ к общим службам трудоустройства, а также право помощи в поиске и получении трудоустройства (п. 6.3 Решения). Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет принимает к сведению утверждения автора о том, что положения социального законодательства в связи с выделением интеграционной субсидии носят дискриминационный характер, поскольку они применимы только к инвалидам, чья полная трудоспособность может быть восстановлена в течение 36 месяцев; они не создают никаких прав для инвалида, так как право требовать такую субсидию принадлежит исключительно работодателю; и то, как применяется дискреционное право при реализации таких положений агентствами по трудоустройству, ведет к дальнейшей дискриминации. Комитет также принимает к сведению заявление государства-участника о том, что сын автора имеет право на такую интеграционную субсидию, если будут соблюдены правовые условия для ее выделения. Правовые условия, по-видимому, состоят в том, что работодатель должен сделать сыну автора связывающее предложение о трудоустройстве и ходатайствовать об интеграционной субсидии, после чего агентство по трудоустройству оценивает ситуацию и принимает решение о продолжительности и сумме выделяемой интеграционной субсидии. Во всяком случае, согласно заявлению государства-участника субсидия составит максимум 70 процентов заработной платы на срок не свыше 60 месяцев. Комитет отмечает, что цель вышеупомянутой схемы интеграционных субсидий, по-видимому, состоит в том, чтобы поощрять частных работодателей к найму инвалидов. Комитет отмечает, однако, что указанная схема на практике требует от работодателей прохождения дополнительного процесса подачи заявки, продолжительность и исход которого носит неопределенный характер, а инвалид не имеет возможности принять участие в этом процессе. Комитет также отмечает, что общие льготы, которые носят предопределенный характер и предположительно известны работодателям, существуют, чтобы поощрять трудоустройство недавних выпускников, не страдающих инвалидностью. Комитет отмечает, что в случае сына автора вышеуказанная схема, по-видимому, служила для работодателей не в качестве стимула, а в качестве сдерживающего фактора. Комитет считает, что существующая модель выделения интеграционных субсидий не способствует эффективному трудоустройству инвалидов. Комитет констатирует в особенности, что очевидные трудности, с которыми сталкиваются потенциальные работодатели при попытке получить доступ к интеграционной субсидии, на которую они имеют право в связи с трудоустройством инвалида, сказываются на эффективности схемы интеграционных субсидий. Уже упомянутые административные сложности ставят заявителей в неблагоприятное положение и могут, в свою очередь, обернуться косвенной дискриминацией (п. 6.2 Решения). Комитет отмечает утверждение автора о том, что интеграционная субсидия является единственной наличной позитивной мерой, способствующей сыну автора в его интеграции на рынок труда. Комитет также принимает к сведению заявление государства-участника о широком комплексе мер, предусмотренных его законодательством, и заявление о том, что сын автора вправе рассчитывать на все "инструменты" по книгам Социального кодекса в отношении поощрения занятости и в отношении реабилитации и участия инвалидов, которые "уместны в его случае". Комитет, однако, отмечает, что государство-участник не конкретизирует, какие именно из этих мер применимы в случае сына автора. Комитет далее отмечает, что в действительности меры, применяемые ведомствами государства-участника с тем, чтобы помочь его интеграции на рынок труда, представляют собой следующее: предоставление пособия по безработице на неуказанный промежуток времени; проведение консультативных встреч; контроль того, оставался ли сын автора в географическом районе, к которому он был приписан, и регулярно ли он появлялся на встречах (п 6.3 Решения). Комитет отмечает, что государство-участник, по-видимому, придерживается мнения о том, будто усилия сына автора по повышению своей квалификации за счет дальнейшего образования и тот факт, что он временами принимал неполную занятость, составляют помеху усилиям агентств по трудоустройству с целью помочь ему. Комитет, наконец, отмечает, что комплекс мер, применяемых в случае сына автора, носил ограниченный характер по сравнению с обширным перечнем наличных мер, описанных государством-участником (п. 6.3 Решения). Выводы Комитета. Комитет считает, что схема интеграционных субсидий применительно к случаю сына автора не соответствует обязательствам государства-участника по п. 1 h) ст. 27 в сочетании со ст. 3 а), b), с) и е), п. 1 а) ст. 4 и п. 1 ст. 5 Конвенции (п. 6.2 Решения). Комитет считает, что меры, принятые компетентными ведомствами государства-участника с целью помочь интеграции сына автора на рынок труда, не соответствуют стандарту обязательств государства-участника по п. 1 d) и е) ст. 27 в сочетании со ст. 3 а), b), с) и е), п. 1 а) и b) ст. 4 и п. 1 ст. 5 Конвенции (п. 6.3 Конвенции). Комитет вынес государству-участнику следующие рекомендации в отношении сына автора: государство-участник несет обязанность исправить неисполненные им обязательства по Конвенции в отношении сына автора, в том числе путем переоценки его дела и применения всех имеющихся мер отечественного законодательства, с тем чтобы эффективно поощрять возможности для трудоустройства в свете Конвенции о правах инвалидов. Государству-участнику следует также предоставить сыну автора адекватную компенсацию, включая компенсацию расходов, понесенных при подаче данного сообщения (п. 7 Решения). Принимая во внимание, что законодательство государства-участника по этому вопросу было принято до ратификации Конвенции, государство-участник несет обязанность предпринять шаги по недопущению подобных нарушений в будущем, в том числе путем пересмотра содержания и функционирования схемы выделения интеграционных субсидий лицам, имеющим постоянную инвалидность, с целью обеспечить полное соблюдение в отношении инвалидов принципов Конвенции и путем обеспечения потенциальным работодателям возможности эффективно востребовать схему всякий раз, когда это уместно (п. 7 Решения). В сфере гражданско-процессуальных правоотношений Комитет ООН по правам человека<1> Сообщение: Ю.Б. против России. Сообщение N 1983/2010. Решение принято Комитетом 25 марта 2014 г. Тема сообщения: преследование и помещение автора в психиатрическое заведение после его критики в адрес прокурора и сына прокурора. Вопрос существа: право на справедливое и открытое разбирательство компетентным, независимым и беспристрастным судом; произвольное задержание; бесчеловечное или унижающее достоинство обращение; условия задержания; право на частную жизнь; свобода слова; дискриминация. Правовые позиции Комитета. Комитет напоминает, что если судебные органы государства-участника налагают на частное лицо такое финансовое бремя, что ему де-факто перекрывается доступ в суд, то это могло бы вызвать вопросы по п. 1 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах (далее - Пакта)<2> (п. 9.4 Решения). _____________ <1> Комитет ООН по правам человека (далее - Комитет). <2> См. сообщение N 646/1995, Линдон против Австралии, решение от 20 октября 1998 г., п. 6.4. Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. В отношении первоначальной жалобы автора на то, что он является жертвой нарушений Российской Федерацией его прав по п. 1 ст. 14 Пакта, поскольку Великолукский суд отказался разбирать его судебный иск о возмещении морального вреда, причиненного ошибочной информацией о нахождении его под следствием, которая была размещена на веб-сайте суда, Комитет отмечает заявление государства-участника о том, что, поскольку жалоба автора была связана с компенсацией морального вреда, ответчиком по этому судебному иску является Министерство финансов; что такие иски должны подаваться по месту нахождения ответчика, а именно в Тверской районный суд г. Москвы, и что сообщение следует признать неприемлемым ввиду неисчерпанности внутренних средств правовой защиты (п. 9.3 Решения). Комитет принимает к сведению разъяснения автора о том, что он не имеет средств, чтобы профинансировать исковое судопроизводство в г. Москве. Однако Комитет полагает, что в данном деле автор не обосновал такое утверждение для целей приемлемости. И поэтому данная часть сообщения является неприемлемой по ст. 2 Факультативного протокола (п. 9.4 Решения). Вывод Комитета. Комитет постановил признать сообщение неприемлемым (п. 10 Решения). Запрет пыток, бесчеловечного или унижающего человеческое достоинство обращения Комитет ООН против пыток<3> Сообщение: Нуар Абделмалек против Алжира. Сообщение N 402/2009. Решение принято Комитетом 23 мая 2014 г. Тема сообщения: применение пыток в период содержания под стражей с целью получения признаний. Вопрос существа: пытки или жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение; обязательство по систематическому наблюдению за проведением допроса; обязательство по проведению быстрого и беспристрастного расследования; право на эффективное средство правовой защиты; право на компенсацию; запрещение использовать признания, полученные с применением пыток. ______________ <3> Комитет ООН против пыток (далее - Комитет). Правовые позиции Комитета. Комитет напоминает об обязательстве провести быстрое и беспристрастное расследование, когда существуют достаточные основания полагать, что имел место акт пытки<4> (п. 11.7 Решения). Комитет напоминает, что ст. 14 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (далее - Конвенция) не только признает право на справедливую и адекватную компенсацию, но и налагает на государства-участники обязательство обеспечивать то, чтобы жертва пыток получала возмещение. Комитет считает, что это возмещение должно охватывать весь ущерб, причиненный жертве, а также, помимо иных мер, восстановление в правах, компенсацию, равно как и соответствующие меры, гарантирующие неповторение нарушений, с учетом во всех случаях обстоятельств каждого дела (п. 11.8 Решения). _____________ <4> Сообщение N 269/2005, Али Бен Салем против Туниса, решение, принятое 7 ноября 2007 г., п. 16.7. Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет отмечает, что во все периоды содержания под стражей заявитель подвергался другим жестоким видам обращения и унижениям и что он был избит перед слушанием его дела 4 июля 2005 г., он не получал надлежащей медицинской помощи и в течение всех этих лет заключения его питание было недостаточным, он содержался в камерах без окна, спал голым и в наручниках прямо на полу, не имея возможности лечь в полный рост. Комитет констатирует, что эти утверждения подтверждаются составленными во Франции медицинскими заключениями от 6 марта 2007 г. и от 28 августа 2008 г. Комитет сделал вывод о том, что указанное обращение подразумевает сильную боль и страдание, по смыслу ст. 1 Конвенции (п. 11.2 Решения). Комитет отмечает утверждение заявителя о том, что эти сильная боль и страдание были причинены государственными должностными лицами, в частности сотрудниками Управления разведки и безопасности (далее - УРБ) и жандармерии, с ведома высокопоставленных чиновников и молчаливого согласия судебной власти. Комитет отмечает, что это обращение было применено с целью получить от заявителя показания или признания, наказать и запугать его и оказать на него давление из-за его предполагаемых политических убеждений. Комитет констатирует, что государство-участник не отвергло эти утверждения. Комитет считает, что описанные действия составляют элементы, представляющие собой пытку, по смыслу ст. 1 Конвенции. Кроме того, Комитет считает, что тайное содержание заявителя под стражей, а также унижения и бесчеловечные условия заключения, сопряженные с актами пыток, перенесенных заявителем, также составляют элементы, представляющие собой нарушение ст. 1 Конвенции (п. 11.3 Решения). Заявитель указал на нарушение п. 1 ст. 2 Конвенции, рассматриваемого в совокупности со ст. 1 Конвенции, в том смысле, что государство-участник не выполнило свои обязательства по предупреждению пыток, перенесенных жертвой, и наказанию за них. Комитет отмечает аргументацию заявителя, согласно которой он стал непосредственной жертвой существующих пробелов в законодательстве и практике проведения допросов в Алжире, включая тот факт, что это законодательство позволяет задерживать подозреваемого на 12 дней без контактов с внешним миром, в частности с семьей, и без помощи адвоката или независимого врача, и тот факт, что период предварительного заключения может быть продлен сверх этого срока. Комитет также отмечает утверждение заявителя о том, что он содержался под стражей в помещениях УРБ, где нет никакого контроля со стороны компетентных судебных властей. Комитет констатирует, что государство-участник не оспорило эти утверждения. Комитет ссылается на свои последние адресованные государству-участнику заключительные замечания, в которых он с озабоченностью отметил, что законный срок предварительного заключения может фактически несколько раз продляться, что закон не гарантирует права на пользование услугами адвоката в период предварительного заключения и что право лица, находящегося в предварительном заключении, на доступ к врачу и общение со своей семьей не всегда соблюдается на практике<1> (п. 11.5 Решения). _______________ <1> Заключительные замечания Комитета против пыток в отношении третьего периодического доклада Алжира, принятые 13 мая 2008 г. (CAT/C/DZA/CO/3), п. 5. Комитет отмечает изложенный заявителем довод о том, что он не пользовался никакой законной защитой во время своего допроса. Комитет напоминает, что в своих последних заключительных замечаниях он рекомендовал государству-участнику предусмотреть создание национального реестра задержанных лиц. Учитывая недостаток информации, сообщенной государством-участником по этим вопросам, и доводы, содержащиеся в его заключительных замечаниях, Комитет может только констатировать, что в данном случае государство-участник не обеспечило выполнение своих обязательств, вытекающих из ст. 11 Конвенции (п. 11.6 Решения). Комитет отмечает утверждение заявителя о том, что, несмотря на его неоднократные жалобы в различные судебные органы, государство-участник так и не провело быстрого и беспристрастного расследования спустя более 12 лет после инкриминируемых деяний<2>. Комитет отмечает, что государство-участник не оспорило это утверждение. При отсутствии разъяснений государством-участником причин непроведения спустя более десяти лет после свершившихся фактов какого-либо расследования актов пытки в течение различных периодов содержания заявителя под стражей, о которых неоднократно упоминал последний, Комитет приходит к выводу о нарушении ст. 12 Конвенции, рассматриваемой отдельно и в совокупности со ст.ст. 6 и 7 Конвенции. Комитет считает, что государство-участник не выполнило налагаемое на него ст. 13 Конвенции обязательство, которое заключается в обеспечении заявителю права на предъявление жалобы и на быстрое и беспристрастное расследование компетентными властями такой жалобы (п. 11.7 Решения). _________________ <2> Жестокое и бесчеловечное обращение, пытки. Комитет принимает к сведению утверждения заявителя, в соответствии с которыми государство-участник лишило его всякой компенсации по той причине, что оно не приняло его жалобу к рассмотрению и не провело быстрое публичное расследование. Учитывая непроведение быстрого и беспристрастного расследования, несмотря на многочисленные заявления об актах пыток, которым подвергался заявитель, и ссадины, которые можно было увидеть на его лице, когда он представал перед судом, в частности 4 июля 2005 г., Комитет делает вывод о том, что государство-участник также не выполнило свои обязательства по ст. 14 Конвенции (п. 11.8 Решения). Комитет также отмечает утверждение заявителя о том, что заявления и признания, полученные с применением пыток, были оставлены в материалах его дела и легли в основу вынесенного ему обвинительного приговора. Комитет напоминает о своих Заключительных замечаниях, в которых он отметил свою сохраняющуюся обеспокоенность в связи с отсутствием в законодательстве государства-участника нормы, четко предусматривающей, что любое заявление, которое, как установлено, было сделано под пыткой, не может быть использовано в качестве доказательства в ходе любого судебного разбирательства<3>. В свете представленной заявителем информации, которая была подтверждена информацией, имевшейся в распоряжении Комитета на момент принятия своих Заключительных замечаний, Комитет сделал вывод о нарушении в данном случае ст. 15 Конвенции (п. 11.9 Решения). ________________ <3> CAT/C/DZA/CO/3, п. 18. В отношении соблюдения процедуры, предусмотренной ст. 22 Конвенции, Комитет отмечает, что в письме от 15 декабря 2010 г. заявитель проинформировал Комитет о своем желании отозвать жалобу, поданную им в Комитет; что адвокату заявителя, видимо, было направлено еще одно письмо последнего от 21 октября 2010г.; что в этих двух письмах излагаются различные причины для отзыва жалобы и что 31 марта 2011 г. заявитель в конечном итоге решил оставить свою жалобу на рассмотрение Комитета. Комитет может лишь констатировать туманные обстоятельства, связанные с просьбами об отзыве жалобы, а затем о возобновлении процедуры заявителем, и отсутствие сотрудничества со стороны государства-участника в части, касающейся представления замечаний относительно приемлемости и существа дела. Комитет вновь заявляет, что в ходе процедуры рассмотрения индивидуального сообщения по ст. 22 Конвенции государство-участник обязано добросовестно сотрудничать с Комитетом и воздерживаться от любых действий, способных воспрепятствовать этой процедуре. Комитет хотел бы обратить внимание государства-участника на его обязательства по ст. 22 Конвенции и сожалеет о том, что оно до сих пор ограничивалось лишь запросами о подтверждении намерения заявителя отозвать свою жалобу, не давая возможности полностью прояснить ситуацию с нарушениями, от которых пострадал заявитель (п. 11.10 Решения). Вывод Комитета. Комитет делает вывод о том, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении ст. 1; п. 1 ст. 2, рассматриваемого вместе со ст. 1; ст. 11; ст. 12, рассматриваемой отдельно и в совокупности со ст.ст. 6 и 7; ст. 13; ст.ст. 14 и 15 Конвенции (п. 12 Решения). Сообщение: Марьяно Эдуардо Аро против Аргентины. Сообщение N 366/2008. Решение принято Комитетом 23 мая 2014 г. Тема сообщения: пытки в пенитенциарном учреждении. Вопрос существа: оперативное и беспристрастное расследование, право на возмещение ущерба. Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет принимает к сведению утверждения автора о том, что он подвергся пыткам и неправомерному обращению со стороны сотрудников отделения полиции Комодоро - Ривадавии и 17 ноября 2003 г. перенес двустороннюю тестикулярную абляцию и получил ранения в области шеи; что жалоба, поданная в прокуратуру 19 ноября 2003 г., была произвольно отклонена по большей части на основании медицинских заключений, являвшихся ошибочными, о чем свидетельствует клинико-психологическое заключение от 7 декабря 2007 г., подготовленное по просьбе адвокатов защиты; что ходатайство о возобновлении производства по делу было поверхностно изучено представителями прокуратуры, а его жалоба так и не была рассмотрена судьей, несмотря на серьезный характер полученных им ранений. С учетом этих обстоятельств автор утверждает, что судебные власти государства-участника не приняли мер для проведения надлежащего и эффективного расследования и наказания виновных лиц. Более того, его защита была осложнена тем, что ему вводились неразрешенные дозы препаратов, с тем чтобы препятствовать даче им показаний в отношении виновных сотрудников полиции. В результате этого его жалоба была произвольно отклонена, а лица, виновные в насилии, не были наказаны (п. 9.2 Решения). Комитет отмечает, что в ходе рассмотрения жалобы автора о предполагаемом применении пыток в период с 19 ноября 2003 г. по 15 апреля 2004 г. сотрудники второго отдела прокуратуры Комодоро - Ривадавии запросили информацию о состоянии физического и психического здоровья автора у сотрудников как тюремной администрации, так и областной больницы; взяли показания у полицейских, находившихся на дежурстве 17 ноября 2003 г., а также у третьих лиц, не связанных с жалобой, в том числе у врачей и пожарного, оказавших помощь автору, и других заключенных, содержавшихся в том же отделении полиции, что и автор. Впоследствии, в период с 23 августа по 20 ноября 2006 г., сотрудник Генеральной прокуратуры и начальник отделения полиции, подведомственного прокуратуре, вновь изучили информацию, содержащуюся в материалах дела, и опросили ряд лиц и органов власти, причастных к случившемуся или присутствовавших при описанных событиях и подтвердивших свои первоначальные заявления или показания, данные прокуратуре (п. 9.3 Решения). Из текста решения о закрытии дела, принятого вторым отделом прокуратуры Комодоро - Ривадавии 15 апреля 2004 г., и доклада представителей прокуратуры по вопросу о ходатайстве возобновить производство по делу от 9 октября 2006 г., подкрепляемого докладами следственной полиции от 6 и 20 ноября 2006 г., Комитету стало ясно, что решение об отклонении жалобы автора основывалось не только на медицинских заключениях о состоянии его здоровья, но и на доказательствах, докладах и заявлениях, поступивших из разных источников, причем в случае некоторых из них не возникает очевидного конфликта интересов, как, например, в случае пожарного, оказавшего помощь автору, и других задержанных того же отделения, а данные ими показания совпадают. С другой стороны, Комитет считает, что ввиду противоречий в заключениях врачей и психологов о состоянии здоровья автора таковые не могут рассматриваться в качестве убедительных доказательств, позволяющих с полной достоверностью прояснить вопрос о том, кто несет ответственность за описанные события. В данных обстоятельствах Комитет считает, что информация, содержащаяся в материалах дела, не позволяет ему заключить, что расследование событий, имевших место 17 ноября 2003 г., не носило достаточно беспристрастного характера, как того требуют положения ст.ст. 12 и 13 Конвенции. В связи с этим Комитет приходит к выводу о том, что имеющаяся в его распоряжении информация не позволяет заключить, что автор стал жертвой обращения, противоречащего предусмотренным в Конвенции обязательствам, в связи с указанными событиями (п. 9.4 Решения). Вывод Комитета. Комитет приходит к выводу о том, что представленные на его рассмотрение факты не свидетельствуют о нарушении положений Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (п. 10 Решения). Условия содержания под стражей и в местах лишения свободы Комитет ООН по правам инвалидов<1> Сообщение: X. против Аргентины. Сообщение N 8/2012. Соображение принято Комитетом 11 апреля 2014 г. Условия содержания под стражей. _______________ <1> Комитет ООН по правам инвалидов (далее - Комитет). Правовая позиция Комитета. Комитет напоминает, что согласно п. 2 ст. 14 Конвенции о правах инвалидов (далее - Конвенция) инвалиды, лишенные свободы, имеют право на обращение, соответствующее целям и принципам Конвенции, включая обеспечение разумных приспособлений. Помимо этого Комитет также напоминает, что доступность является одним из основополагающих принципов Конвенции и в качестве такового применяется в том числе и в случаях, когда инвалиды лишены свободы. Государство-участник обязано обеспечить гарантии доступности в его пенитенциарных учреждениях такого права всем инвалидам, лишенным свободы. В связи с этим государства-участники должны принимать надлежащие меры, включая выявление и устранение препятствий и барьеров, с тем чтобы наделить инвалидов, лишенных свободы, возможностью вести независимый образ жизни и всесторонне участвовать во всех аспектах повседневной жизни в месте заключения, в том числе обеспечивать им доступ наравне с остальными лишенными свободы лицами к различным физическим объектам и услугам, как-то ванным комнатам, прогулочным дворикам, библиотекам, классным комнатам и мастерским, медицинским, психологическим, социальным и юридическим услугам (п. 8.5 Решения). Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет отмечает корректировочные меры, принятые государством-участником для устранения барьеров, мешающих доступности физических объектов в пенитенциарном учреждении. Тем не менее, Комитет считает, что государство-участник не привело убедительных доказательств того, что модификаций, сделанных в пенитенциарном комплексе, достаточно для обеспечения автору самостоятельного (насколько это возможно) доступа к ванной комнате и душу, прогулочному дворику и медицинской службе. В связи с этим Комитет отмечает, что государство-участник не ссылалось на какие-либо факторы, которые помешали бы ему принять необходимые меры для содействия индивидуальной мобильности автора сообщения, а также не опровергло утверждения автора о сохранении физических препятствий для передвижения (п. 8.5 Решения). Комитет приходит к выводу о нарушении государством-участником своих обязательств по подп. а) и b) п. 1 ст. 9 и п. 2 ст. 14 Конвенции (п. 8.5 Решения). Комитет отмечает, что необеспечение надлежащих мер и достаточных разумных приспособлений, в которых может возникнуть необходимость у инвалидов, лишенных свободы, может представлять собой обращение, противоречащее п. 2 ст. 15 Конвенции<1>. Однако в данном случае Комитет считает, что не располагает достаточными доказательствами, позволяющими ему прийти к выводу о нарушении п. 2 ст. 15 Конвенции (п. 8.7 Решения). Медицинская помощь и реабилитационное лечение. _____________ <1> В силу п. 2 ст. 15 Конвенции государства-участники принимают все эффективные законодательные, административные, судебные или иные меры к тому, чтобы инвалиды наравне с другими не подвергались пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания. Правовая позиция Комитета. Комитет напоминает, что в соответствии со ст. 25 Конвенции инвалиды имеют право на наивысший достижимый уровень здоровья без дискриминации по признаку инвалидности, ввиду чего государства-участники обязаны принимать все надлежащие меры для обеспечения доступа инвалидов к услугам в сфере здравоохранения, в том числе к реабилитации. Кроме того, в ст. 26 Конвенции предусмотрено, что государства-участники принимают эффективные и надлежащие меры к тому, чтобы наделить инвалидов возможностью для достижения и сохранения максимальной независимости, полных физических, умственных, социальных и профессиональных способностей и полного включения и вовлечения во все аспекты жизни, в том числе с помощью комплексных абилитационных и реабилитационных услуг и программ, причем таким образом, чтобы эти программы и услуги начинали реализовываться как можно раньше и были основаны на многопрофильной оценке нужд и сильных сторон индивида. В свете этих данных, рассматриваемых совместно с п. 2 ст. 14 Конвенции, Комитет напоминает, что государства-участники в связи с этим несут особую ответственность ввиду той степени контроля и власти, которую тюремная администрация осуществляет над инвалидами, лишенными свободы по решению суда (п. 8.9 Решения). Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. В данном случае нет никаких сомнений в том, что автор сообщения нуждался в медицинской помощи и реабилитационном лечении. Поэтому Комитет отмечает, что со времени его помещения в Федеральный пенитенциарный комплекс (далее - ФПК) Эсейсы 26 мая 2011 г. пенитенциарному учреждению не удалось на регулярной основе обеспечивать автору реабилитационное лечение, назначенное лечащими врачами Института ФЛЕНИ. Вместе с тем автор несколько раз отказывался от прохождения курса реабилитационного лечения в ФПК Эсейсы или внешних больницах по выбору тюремной администрации. Впоследствии, благодаря действиям Федеральной кассационной палаты по уголовным делам, с июля 2013 г. удалось организовать постоянные посещения кинезиолога и психолога в реабилитационном центре Сан-Хуан-де-Дьос и в самой тюремной больнице. Комитет отдает себе отчет в расхождениях между утверждениями автора сообщения и государства-участника о качестве и адекватности реабилитационного лечения автора во время нахождения в тюрьме. Тем не менее Комитет отмечает, что, с одной стороны, утверждения автора не были подкреплены в достаточной мере убедительными доказательствами, а с другой стороны, судебные органы приняли меры для удовлетворения медицинских потребностей автора (п. 8.10 Решения). Комитет не располагает достаточными доказательствами, позволяющими ему прийти к выводу о нарушении ст.ст. 25 и 26 Конвенции (п. 8.10 Решения). Угроза для жизни и здоровья автора ввиду состояния шейного отдела позвоночника. Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела. Комитет отмечает, что 7 апреля 2010 г. врачи, наблюдавшие автора в Институте ФЛЕНИ, рекомендовали проходить лечение в амбулаторных условиях; что после этой даты автор помещался на лечение в медицинские центры, в том числе в учреждение, выбранное им самим, и проходил медицинские осмотры и обследования; что медицинские заключения не позволяют сделать однозначный вывод относительно возможных последствий таких поездок с учетом состояния шейного отдела позвоночника (п. 8.11 Решения). В свете имеющейся в его распоряжении информации Комитет считает, что он не располагает фактами, позволяющими заключить, что поездки из пенитенциарного учреждения и обратно в специально оборудованной машине скорой помощи в сопровождении врача, а также содержание автора сообщения в тюрьме представляют собой нарушения ст.ст. 10 и 25 Конвенции (п. 8.11 Решения). Выводы Комитета. Комитет по правам инвалидов приходит к выводу о том, что государство-участник не выполнило свои обязательства, вытекающие из подп. а) и b) п. 1 ст. 9, п. 2 ст. 14 и ст. 17 Конвенции, и выносит государству-участнику следующие рекомендации: a) в отношении автора сообщения: государство-участник обязано восстановить предусматриваемые Конвенцией права автора путем осуществления модификаций в месте заключения для обеспечения доступа к физическим объектам и услугам в тюрьме наравне с другими заключенными. Государство-участник также должно возместить автору судебные издержки, связанные с рассмотрением данного сообщения. Кроме того, с учетом плохого состояния здоровья автора Комитет просит государство-участника проследить за тем, чтобы при уважении к праву пациента самостоятельно соглашаться на медицинское лечение или отказываться от него автору сообщения был обеспечен доступ к надлежащему и своевременному медицинскому уходу согласно показаниям, а также постоянный и неограниченный доступ к надлежащему реабилитационному лечению; b) общего характера: государство-участник обязано принять меры для недопущения аналогичных нарушений в будущем. В частности, государство обязано: i) предусмотреть надлежащие меры и достаточные разумные приспособления в случае их необходимости для наделения инвалидов, лишенных свободы, возможностью вести независимый образ жизни и всесторонне участвовать во всех аспектах жизни в месте заключения; ii) предусмотреть надлежащие меры и достаточные разумные приспособления в случае их необходимости для обеспечения инвалидам, лишенным свободы, наравне с другими заключенными доступа к физическим объектам в месте заключения и предоставляемым в нем услугам; iii) принять надлежащие меры для обеспечения инвалидам, лишенным свободы, доступа к медицинской помощи и реабилитации, с тем чтобы они могли пользоваться правом на наивысший достижимый уровень здоровья без дискриминации; iv) гарантировать, чтобы в результате недостаточной доступности или отсутствия разумных приспособлений условия содержания под стражей инвалидов не усугублялись и не оборачивались дополнительными физическими и психологическими страданиями, которые могут принять формы жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и отразиться на личной физической и психической целостности; v) обеспечить проведение на регулярной основе соответствующей подготовки судей и других работников судебных органов и сотрудников пенитенциарных центров, в особенности медицинских работников, по вопросам, регулируемым Конвенцией и Факультативным протоколом к ней (п. 9 Решения). ПРАКТИКА ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА Извлечения из постановлений, принятых в сфере уголовно-правовых отношений 1. В постановлении Большой Палаты по делу "Свинаренко и Сляднев против России" от 17 июля 2014 г. (далее - постановление) Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) установил нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) в связи с чрезмерно длительным рассмотрением уголовного дела в отношении Свинаренко А.С. и Сляднева В.А.; ст. 3 Конвенции - в связи с содержанием заявителей в зале суда в ходе названного судебного разбирательства в месте, огороженном металлическими прутьями, с перекрытием из проволоки (далее - металлическая клетка). Обстоятельства дела. Заявители, проживающие в Магаданской области, жаловались на содержание их в зале судебных заседаний суда первой инстанции в металлической клетке, а также на чрезмерную длительность (более шести лет) судебного разбирательства по уголовным делам. Позиция Европейского Суда. Применительно к нарушению ст. 3 Конвенции отклонены доводы российских властей о том, что "содержание заявителей в металлической клетке было направлено на предотвращение возможного побега, пресечение неправомерного поведения подсудимых и их защиту от потерпевших" (п. 121 постановления). Обращено внимание на то, что "не было представлено доказательств наличия угрозы безопасности в судебном заседании, которая оправдывала бы содержание заявителей в металлической клетке, а также того, что суд вообще рассматривал вопрос о наличии такой угрозы и необходимости применения к заявителям соответствующей меры" (п. 137 постановления). С учетом изложенного сочтено, что "содержание Свинаренко А.С. и Сляднева В.А. на обозрении присяжных заседателей и общественности в металлической клетке на протяжении всего судебного разбирательства (более 2 лет) явилось средством унижения заявителей, что оно подрывало их репутацию и вызывало у них чувство униженности, беспомощности, страха и собственной неполноценности" (п. 129 постановления). Европейский Суд подчеркнул, что "в Российской Федерации применение металлической клетки носит повсеместный характер в отношении всех подсудимых, содержащихся под стражей, без учета их конкретной ситуации, на основании приказов МВД России, которые имеют гриф "для служебного пользования" и не опубликованы" (пп. 123, 124 постановления). Вместе с тем, как отмечено, в большинстве других стран вместо металлических клеток при необходимости используются защитные светопрозрачные ограждения (с обеспечением надлежащих условий для участия подсудимых в процессе, в том числе достаточной площади светопрозрачного ограждения, наличия вентиляции и оборудования, позволяющего подсудимому конфиденциально общаться с защитником и обращаться к суду и присяжным заседателям, и т.д.) (п. 119 постановления). Наряду с этим установлено, что согласно практике Европейского Суда использование металлических клеток относится к вопросам справедливости судебного разбирательства, в том числе презумпции невиновности, права подсудимого на эффективное участие в судебном разбирательстве и получение им реальной и эффективной правовой помощи (п. 132 постановления). На основании изложенного сделан вывод о том, что "само по себе содержание подсудимого в металлической клетке в зале суда с учетом его объективно унизительного характера не соответствует нормам цивилизованного поведения в демократическом обществе, является унижением человеческого достоинства и нарушает ст. 3 Конвенции" (п. 138 постановления). Что касается чрезмерно длительного рассмотрения Магаданским областным судом уголовного дела в отношении Свинаренко А.С. и Сляднева В.А., Европейский Суд установил, что у первого заявителя этот срок составил шесть лет и десять месяцев, а у второго - шесть с половиной лет при рассмотрении дела в двух инстанциях. Европейский Суд, приняв во внимание сложность дела и трудности, с которыми столкнулся областной суд, все же пришел к выводу, что длительность судебного разбирательства по уголовному делу заявителей не соответствовала требованию о рассмотрении дела в разумный срок (п. 144 постановления). 2. В постановлении по делу "Александр Дементьев против России" от 28 ноября 2014 г. (далее - постановление) Европейский Суд констатировал отсутствие нарушений п. 1, подп. "с" п. 3 ст. 6 Конвенции в связи с предположительным несоблюдением права заявителя на справедливое судебное разбирательство ввиду необеспечения судом личного участия заявителя в судебном заседании по вопросу назначения ему наказания по совокупности приговоров. Обстоятельства дела. Заявитель, отбывающий наказание в Архангельской области, жаловался на то, что не было обеспечено его участие в заседании суда, рассматривавшего вопрос о способе исполнения наказания, ранее назначенного ему судом. Позиция Европейского Суда. Европейский Суд подчеркнул, что "не будучи абсолютным, право каждого обвиняемого на эффективную защиту через адвоката, назначенного властями, если это необходимо, является одной из основ справедливого судебного разбирательства...[статья] 6 Конвенции не препятствует лицу в добровольном отказе, прямом или подразумеваемом, от права на гарантированное судебное разбирательство. Однако, чтобы отвечать целям Конвенции, такой отказ должен быть выражен в недвусмысленной форме и сопровождаться минимальными гарантиями, соизмеримыми со значением отказа. Кроме того, он не должен идти вразрез с важными общественными интересами" (пп. 40, 41 постановления). Европейский Суд отметил, что "в соответствии со своей юрисдикцией областной суд мог только пересчитать срок наказания заявителя, заменив исправительные работы на лишение свободы, по арифметической формуле, предусмотренной законом... несмотря на то, что при пересчете срока наказания областной суд должен был учесть среди прочего личность заявителя, а также смягчающие и отягчающие обстоятельства каждого преступления, его задачей было просто вынести решение относительно срока наказания в пределах от одного дня до двух месяцев, которое заявитель должен был отбыть по приговору" (п. 45 постановления). По мнению Европейского Суда, "областной суд в целях обеспечения справедливого разбирательства мог надлежащим образом рассмотреть дело на основании только материалов дела и письменных замечаний сторон без непосредственной оценки доказательств, представленных лично заявителем" (п. 46 постановления). Европейский Суд также установил, что "заявитель не представил никаких письменных заявлений в ответ на запрос, направленный администрацией исправительной колонии в отношении пересчета срока его наказания, а также не предпринял никаких попыток добиться представления в суде своих интересов адвокатом, предоставленным государством или выбранным им самим" (п. 49 постановления). Европейский Суд пришел к выводу, что, несмотря на то что о судебном заседании по вопросу о назначении наказания заявитель узнал лишь за день до его проведения, нет оснований полагать, что данная задержка в извещении настолько ущемила права заявителя, чтобы заявлять о несправедливом судебном разбирательстве (п. 51 постановления). 3. В постановлении Европейского Суда по делу "Зенков против России" от 6 марта 2014 г. (далее - постановление) Европейский Суд установил нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции в связи с незаконным содержанием заявителя под стражей в следственном изоляторе в отсутствие соответствующего судебного акта, а также ст. 3 Конвенции - в связи с необеспечением Зенкову А.А. надлежащих условий содержания в названном следственном изоляторе. Обстоятельства дела. В 2006 году заявитель был задержан по подозрению в мошенничестве. Городской суд вынес постановление о заключении его под стражу. Содержание Зенкова А.А. под стражей продлевалось несколько раз. 16 ноября 2007 г. городской суд post factum дал разрешение на заключение заявителя под стражу с 21 октября по 16 ноября 2007 г. В 2007 году по приговору городского суда, оставленному без изменения судами кассационной и надзорной инстанций, заявитель был признан виновным в мошенничестве и приговорен к десяти годам лишения свободы. В 2010 году он был освобожден условно-досрочно. Позиция Европейского Суда. Неизменной остается позиция Европейского Суда, согласно которой "заявитель лишается статуса жертвы, если национальные власти признали либо в прямой форме, либо по существу, а затем предоставили соответствующую и достаточную компенсацию за нарушение Конвенции" (п. 46 постановления). В данном деле Европейский Суд отметил, что "...компенсация, предоставленная заявителю, была соответствующей... однако... данная сумма намного ниже, чем сумма, которую он обычно присуждает в подобных делах против Российской Федерации" (пп. 50-51 постановления)<1>. Европейский Суд пришел к выводу, что "разрешение на предварительное содержание под стражей заявителя было дано с запозданием, в нарушение применимых национальных правил уголовного судопроизводства" и что "...предоставленная заявителю компенсация была недостаточной" (пп. 53, 60 постановления). См. также постановление Европейского Суда по делу "Горбуля против России". _______________ <1> Президиум областного суда присудил заявителю 15 тыс. рублей (примерно 380 евро на тот период) в качестве компенсации морального вреда в связи с незаконным содержанием под стражей. Извлечения из постановлений, принятых в сфере гражданско-правовых и административных отношений 1. В постановлении Европейского Суда по делу "Балакин против России" от 27 июня 2013 г. (далее - постановление) Европейский Суд констатировал отсутствие нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции ввиду прекращения производства по иску заявителя об обязании городской администрации предоставить ему дополнительную жилую площадь во внеочередном порядке. Обстоятельства дела. Заявитель требовал внеочередного предоставления жилья с целью улучшения жилищных условий на том основании, что его дочь является инвалидом, страдающим тяжелой формой диабета, дающего ей (ее семье) право на первоочередное получение жилой площади (на улучшение жилищных условий) на основании приказа Минздрава СССР от 28 марта 1983 г. N 330 и постановления Правительства РФ от 27 июля 1996 г, N 901. В соответствии с судебными постановлениями производство по делу заявителя было прекращено и ему отказано в удовлетворении требований о предоставлении улучшенного жилья в связи с неподведомственностью данных дел суду. Позиция Европейского Суда. Европейский Суд счел положения законодательства, на которых были основаны требования заявителя, отражающими лишь признание государством намерения предоставить жилье тогда, когда для этого будут иметься необходимые ресурсы. А поэтому включение в список ожидающих улучшения жилищных условий не предоставляет лицу какого-либо права, реализации которого можно было бы требовать, и, соответственно, не налагает на государство никакой обязанности реализовать отсутствующее право (п. 47 постановления). По мнению Европейского Суда, "у заявителя не было достаточного основания для иска или права, которое можно защищать в суде... невозможность предъявления заявителем иска к местному органу власти следовала не из иммунитета, срока или иного процессуального препятствия, а из применимых принципов, регулирующих материальное право на улучшение жилищных условий за счет государства" (п. 51 постановления). Европейский Суд пришел к выводу, что, "хотя районный суд и прекратил производство по делу, он поступил так, заслушав заявителя и подробно разъяснив, почему "право на улучшение жилищных условий", на которое ссылался заявитель, не подлежит судебной защите... по сути, районный суд рассмотрел довод, выдвинутый заявителем, поэтому форма национального решения (прекращение производства по делу без вынесения окончательного решения по существу дела) не столь важна... любое дополнительное слушание по фактам дела после установления судом того, что требование заявителя не подлежит судебной защите, "повлекло бы только затягивание национального разбирательства в отсутствие необходимости", поскольку единственное альтернативное решение, которое районный суд мог предложить заявителю, по-видимому, заключалось в отказе в удовлетворении исковых требований, так как закон не наделял заявителя правом, которое он стремился защитить" (п. 52 постановления). 2. В постановлении Европейского Суда по делу "Новая газета н Бородянский против России" от 28 марта 2013 г. (далее - постановление) Европейский Суд установил отсутствие нарушения ст. 10 Конвенции ввиду вмешательства в право заявителей на свободу выражения мнения посредством удовлетворения судом исковых требований к заявителям о защите чести, достоинства и деловой репутации. Обстоятельства дела. Заявители обратились в Европейский Суд в связи с удовлетворением иска о защите чести, достоинства и деловой репутации, поданного против них губернатором Омской области в связи с опубликованной критической статьей. Согласно решению суда, вступившему в законную силу, первый заявитель - "Редакционно-издательский дом "Новая газета"" - был обязан опубликовать опровержение оскорбительных утверждений, а также оба заявителя были обязаны выплатить компенсацию морального вреда истцу. Позиция Европейского Суда. Европейский Суд отметил, что "свобода выражения мнения составляет одну из существенных основ демократического общества и одно из главных условий для его прогресса и самореализации каждого гражданина... с учетом п. 2 ст. 10 Конвенции она распространяется не только на "информацию" или "идеи", которые благосклонно принимаются или считаются безвредными или нейтральными, но также на оскорбляющие, шокирующие или причиняющие беспокойство" (п. 27 постановления). Европейский Суд установил, "чтобы играть значительную роль в освещении вопросов, представляющих общественный интерес и значимых для общества, журналистам позволяется прибегать к определенной степени преувеличения, провокации и даже к достаточно несдержанным высказываниям" (п. 29 постановления). Однако Европейский Суд подчеркнул, что "статья 10 не гарантирует прессе неограниченной свободы выражения своего мнения, даже когда речь идет о вопросах, привлекающих большое внимание со стороны общества. Пользуясь свободами, гарантированными Конвенцией, журналист при исполнении своих обязанностей связан принципами профессиональной ответственности, в частности он должен быть добросовестным, предоставлять точную информацию из надежных источников, объективно отражать мнение тех, кто вовлечен в обсуждение соответствующего вопроса, и воздерживаться от погони за сенсациями в чистом виде" (п. 37 постановления). В данном деле Европейский Суд отметил, что "высказывания в адрес [губернатора] были сделаны в контексте статьи, раскрывающей широкомасштабные мошеннические схемы, задействованные определенными лицами в области. Хотя между выдачей кредитов по подложным документам и личностью или служебным положением [губернатора] и не проводилась явная и непосредственная связь, в статье делался намек на личную связь между ним и известным казахским политиком" (п. 36 постановления). Европейский Суд установил, что "[заявители] не представили никаких доказательств того, что сделанные ими заявления имели какие-либо фактические основания, поскольку, по их мнению, оценочное суждение не требует доказательств" (п. 39 постановления). В связи с тем, что упоминание о вовлеченности политика в мошеннические схемы несомненно нанесло урон его репутации, Европейский Суд пришел к выводу, что "довод заявителей о том, что у них не было ни намерения, ни желания создать подобный эффект, недостаточен для оправдания отступления от принципов "добросовестности" в журналистской деятельности... Учитывая, что заявители не представили, по меньшей мере, минимальных фактических оснований для подобных утверждений... вмешательство в право заявителей было произведено на "существенных и достаточных" основаниях" (п. 43 постановления). 3. В постановлении Европейского Суда по делу "Горбуля против России" от 6 марта 2014 г. (далее - постановление) Европейский Суд отклонил, как необоснованную, жалобу заявителя на предполагаемое нарушение ст. 3 Конвенции в связи с якобы имевшим место непредоставлением Горбуле В.В. медицинской помощи во время содержания его в следственном изоляторе и в исправительном учреждении. Вместе с тем установлено нарушение ст. 3 Конвенции - в связи с необеспечением заявителю надлежащих условий содержания в названных учреждениях, а также ст. 13 Конвенции - ввиду отсутствия у Горбули В.В. эффективных средств правовой защиты от соответствующих нарушений. Обстоятельства дела. В 2006 году заявитель был признан виновным в причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшему по неосторожности смерть потерпевшего, и приговорен к десяти годам лишения свободы. В 2008 году на основании решения суда присяжных он был признан виновным в нескольких разбойных нападениях и убийстве и приговорен к пожизненному заключению. Позиция Европейского Суда. Европейский Суд отметил, что "для того, чтобы считаться эффективными, превентивные и компенсаторные средства правовой защиты должны быть взаимодополняющими" (п. 54 постановления). Европейский Суд установил, что "хотя проверка надзирающим прокурором играет важную роль в обеспечении соответствующих условий содержания под стражей, представления или постановления прокурора главным образом являются отношениями между надзирающим органом и органом, подпадающим под надзор, и не предназначены для принятия превентивных мер или возмещения понесшему ущерб лицу" (п. 55 постановления). По мнению Европейского Суда, "гражданский иск о компенсации в соответствии с деликтными положениями Гражданского кодекса не может предложить заявителю другого возмещения, кроме... компенсации, и не способен положить конец ситуации длящегося нарушения, такого как отсутствие личного пространства или отсутствие определенного размещения в соответствующем исправительном учреждении, или ненадлежащая медицинская помощь... такое средство правозой защиты не предлагает обоснованных перспектив успеха, в частности потому, что решение зависит от установления вины властей, что имеет низкую степень вероятности в ситуации, когда внутригосударственные правовые нормы предусматривают применение определенной меры, к примеру, определенных условий содержания под стражей или одиночного заключения" (п. 56 постановления). Европейский Суд подчеркнул, что "...даже в делах, в которых российские суды присудили компенсацию за условия содержания под стражей, неудовлетворительные в свете внутригосударственных судебных требований, уровень компенсации был необоснованно занижен в сравнении с компенсациями, присужденными Судом в аналогичных делах" (п. 56 постановления). Таким образом, Европейский Суд пришел к выводу, что в данном деле "...ни одно из предложенных властями средств правовой защиты не являлось эффективным средством правовой защиты, которое могло бы быть использовано для предотвращения предполагаемых нарушений или их продолжения с предоставлением заявителю надлежащего и достаточного возмещения в связи с его жалобами в соответствии со статьей 3 Конвенции" (п. 57 постановления). См. также постановление Европейского Суда по делу "Зенков против России". Неофициальный перевод текстов постановлений получен из аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека и в цитатах не изменен. (Обзор утвержден Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 24 декабря 2014 г.)